Например: ребенок лезет через перила балкона. Что может отучить его от этого лучше, чем, как выражается доктор Грин, «крепкая затрещина»? У меня есть с десяток предложений! Во-первых, ребенок двух-трех лет не сможет влезть на балконные перила, если только не допустить ряд упущений в безопасности: на балконе не должно быть горшков с цветами, по которым можно взбираться, перила с горизонтальными перекладинами давно следует запретить законодательно, а ребенка в таком возрасте вообще нельзя оставлять на балконе одного. Стоит на секунду отвлечься – ребенок уже карабкается по перилам. Ударив его в такой ситуации, мы его не «учим» – мы наказываем его за то, в чем явно виноваты мы сами. Однако все мы – люди, и людям свойственно ошибаться, так что рано или поздно ребенок угодит в опасную ситуацию, когда мы не смотрим: на балконе ли, переходя ли улицу, в кухне или же просто сунув пальцы в розетку. Очевидно, что в таком случае недостаточно будет просто сказать: «Дорогой, ну нельзя же трогать плиту!» Но логичной, естественной реакции родителей в подобной ситуации – с самым серьезным видом закричать, чтобы тот немедленно остановился, сказать, что кухня – это «ай-ай-ай», и быстро выставить его оттуда, захлопнув дверь, – обычно достаточно, чтобы любой не приученный к шлепкам ребенок тут же разразился слезами. И если ему уже достаточно лет (скажем, четыре), этой реакции хватит для того, чтобы он больше никогда уже не трогал ручки на плите. Если же ребенку полтора года, вам лучше следить за ним в оба, потому что – шлепайте его, не шлепайте – он наверняка еще не может понять, что газовая плита – это опасно.

Другой специалист по битью детей – на этот раз испанец, доктор Кастельс – по профессии детский психиатр77. Он среди прочего предлагает для шлепков поистине оригинальное применение:

Когда ваш ребенок принимается безутешно плакать без причины, лучше ему ее предоставить – к примеру, хорошенько шлепнув его по попе.

Плачут ли дети без причины? Вот вы, дорогие мои читатели, плакали когда-нибудь без причины? Ребенок плачет, потому что ему холодно, хочется есть, больно, он устал, раздосадован или зол, но в любом случае он плачет из-за чего-то. Ближе всего к плачу без причины люди подходят, когда у них депрессивное расстройство личности, и насколько мне известно, от депрессии взрослых лечат вовсе не шлепками. Но на всякий случай, если у меня когда-нибудь будет депрессия, клинику одного психиатра я буду обходить стороной.

Родителям предлагают не обращать внимания на слезы детей или ругать за них, не пытаться их успокоить, утешить, обнять, выслушать, узнать, в чем дело, или хотя бы побыть рядом с ними. К чему беспокоиться о детских страданиях, к чему пытаться разделить их бремя, когда намного проще шлепнуть ребенка, и все тут же станут счастливы.

Если сын не желает учиться, потому что это вы его заставляете, если он плачет, дабы бросить вам вызов, если он вредит вам назло – короче, если он настаивает, чтобы все было по его воле, выпорите его как следует, пока он не возопит: «О, нет, папа, умоляю вас, нет!» (Крюгер, цит. по Миллер)35.

Тем, кто предпочитает иной, более трудный путь – использовать слова, а не шлепки, по нраву придется другая, весьма отличная от вышеуказанных книга, авторы которой, Кьюбелс и Рикарт, по профессии – педиатр и детский психолог соответственно44. Начинают они с базовой предпосылки:

Забудьте о шаблонном утверждении, что если ребенок плачет, значит, ему этого хочется. Чтобы плакать, нужно сначала что-то испытать.

Кстати, любопытно, что сторонники телесных наказаний нередко ощущают необходимость отстаивать свое доброе имя:

Позвольте мне прежде всего однозначно заявить, что я не испытываю энтузиазма по поводу телесных наказаний (Грин)76.

Сказав это, мы не хотели бы, чтобы у читателей создалось впечатление, будто мы садисты и убежденные сторонники избиения младенцев (Кастельс)77.

Боже упаси! Нам бы такое и в голову не пришло. Одной из ужасных черт насилия по отношению к детям является то, с какой легкостью оно передается из поколения в поколение. Кастельс сам ясно это описывает (потому что факт этот ученым прекрасно известен, и ни один психиатр не может тешить себя по этому поводу иллюзиями):

Равным образом, нам известно, что многие родители ревностно пропагандируют телесные наказания, потому что сами регулярно подвергались им в детстве77.

Да, люди, с которыми в детстве обращались дурно, сами становятся агрессивными родителями. Этот порочный круг упрочивают сразу несколько факторов. С одной стороны, ребенок вырастает, не зная, что можно поступать как-то иначе, что это – не единственный возможный способ воспитания. Ему в наследство остаются вырастающие из насилия, которому он подвергался, психологические проблемы, такие как агрессия и неспособность к сопереживанию чужим страданиям. Но также – что, возможно, важнее прочего – ребенок испытывает потребность оправдывать своих родителей. Дети до безумия любят своих мам и пап и чувствуют, что должны их защищать35. Все, что ни делали мои родители, было к лучшему. Если я не бью своих детей, это все равно как если бы я говорил родителям, что они были неправы, когда били меня. Буквально на следующей же странице доктор Кастельс как преданный сын своих родителей совершает ту самую ошибку, которую только что приписывал другим:

Все мы – или подавляющее большинство – время от времени получали от родителей оглушительную оплеуху-две, и, что любопытно, теперь, когда родители уже больше не рядом и не могут продолжать одаривать нас ими, мы вспоминаем эти оплеухи с любовью и ностальгией77.

Чувство это задолго до него выразил в своем прекрасном описании грустящего юного барона Сигоньяка («Капитан Фракасс») Теофиль Готье:

Отец, которого он все же искренне оплакивал, выражал свое внимание пинками под зад и приказами высечь мальчика. Теперь же скука так одолевала молодого барона, что он только порадовался бы, если бы отец вновь поучил его на свой лад, потому что отцовские колотушки, которые сын вспоминал, умиляясь до слез, – это тоже вид общения…

Ну конечно, вид общения. Детям так отчаянно не хватает контакта и внимания со стороны родителей, что за неимением лучшего они и насилие примут за доказательство любви. Некоторые дети, которые не могут нормальным путем получить достаточно «здорового» внимания, добиваются его ненормальными, патологическими способами. Это те самые дурные, непослушные дети, которые, кажется, сами напрашиваются. Некоторые родители, поря их, объясняют: «Ты сам напросился». Думаете, стал бы ребенок просить о порке, если бы мог или знал, что можно просить о чем-то другом, если бы чувствовал, что способен принять от родителей что-либо иное, если бы (в наиболее запущенных случаях) вообще догадывался, что существуют иные формы общения родителей и детей?

Я тоже надеюсь, что мои дети однажды будут вспоминать обо мне со слезами на глазах или с нежностью. Но я надеюсь, что не за пинок или затрещину. А какое неизгладимое воспоминание о себе хотите оставить в памяти собственных детей вы?