— Так что же нам делать? — повторила Йоси.

— Ты идешь сегодня на работу?

— Собиралась, — неуверенно ответила Йоси. — А сейчас уже и не знаю… Не хочется быть там одной.

— По-моему, надо пойти. Мы должны вести себя так же, как всегда, как будто ничего не произошло. Как думаешь, кто-нибудь видел, как ты приезжала ко мне в тот день? — Йоси ненадолго задумалась, потом покачала головой. — Так вот, нельзя, чтобы кто-то что-то заподозрил. Сейчас полиция займется Яои, поэтому нельзя допустить, чтобы они узнали о том, что у них с Кэндзи были какие-то проблемы, что он ее бил. Если пронюхают, нас всех ждет…

Она сделала выразительный жест, показав как будто скованные наручниками руки.

— Знаю, — тяжело вздохнула Йоси, разглядывая свои руки, костлявые, огрубевшие от работы.

Взявшийся неизвестно откуда мальчик обхватил ее колени.

— А это еще кто такой? — удивилась Масако.

— Мой внук, — неохотно объяснила Йоси и взяла мальчика за руку, чтобы не убежал.

— У тебя есть внук? Впервые слышу.

Она погладила мальчика по головке, однако от дальнейших расспросов воздержалась. Прикосновение к мягким детским волосам вызвало давно забытое ощущение. Когда-то такие же мягкие волосы были и у ее сына Нобуки.

— Я никогда не говорила, но у меня есть еще одна, старшая дочь. Это ее.

— Ты за ним присматриваешь?

— Присматриваю, — невесело ответила Йоси, с грустью глядя на ребенка.

Мальчик уже тянулся к помидору, который Масако все еще держала на ладони, а получив его, сначала обнюхал и потом приложил к щеке.

— Ешь, он сладкий, — прошептала Масако.

— Знаешь, после того, что случилось, у меня уже нет сил на него.

— Да, с детьми всегда особенно трудно, пока они маленькие.

— Верно. Теперь мне приходится менять пеленки двоим, — рассмеялась Йоси.

Масако задержала на ней взгляд, думая о том, какой груз свалился на несчастную женщину.

— Ладно, я пойду. Если будет что-то новое, заскочу.

— Масако, — остановила ее Йоси, — что ты сделала с головой?

Она спросила тихо, как будто боялась, что мальчик услышит и поймет, но его уже не интересовало ничто, кроме помидора. Прежде чем ответить, Масако оглянулась.

— Закопала. На следующий же день. Ее не найдут.

— Где?

— Тебе лучше не знать.

Она повернулась и направилась к припаркованной в конце улицы машине. Масако уже решила не рассказывать никому о попытке Кунико шантажировать Яои и о страховке Кэндзи. Зачем дополнительные проблемы, сказала она себе, в глубине души сознавая, что поступает так потому, что уже никому по-настоящему не доверяет.

Где-то неподалеку пропела труба — таким образом торговцы тофу привлекали горожан к своему товару, — из открытых окон доносились звон посуды и неразборчивое бормотание телевизоров. Наступил час, когда женщины по всему городу занимаются приготовлением ужина. Масако подумала о своей аккуратной, чистой кухне и о ванной, где было сделано то, что сделано. Ей вдруг пришло в голову, что в последнее время она уютнее чувствует себя в сухой, выскобленной до блеска ванной, чем в домашней, наполненной суетой кухне.

Уже в машине Масако развернула карту и стала искать жилой комплекс Кунико в пригороде Кодайра. Ряды состарившихся деревянных почтовых ящиков в фойе здания украшали детские стикеры и наспех наклеенные объявления, запрещающие рекламным агентам оставлять буклеты порнографического содержания. Имена нынешних жильцов были написаны поверх имен убывших, что указывало на высокий коэффициент оборачиваемости. В некоторых случаях обходились даже без новой таблички — старое имя перечеркивалось маркером, а рядом вписывалось новое. Пройдя вдоль почтовых ящиков, Масако выяснила, что Кунико живет на пятом этаже.

Она поднялась на лифте, столь же древнем, как и почтовые ящики, и, остановившись у двери в квартиру Кунико, нажала кнопку интеркома. Никто не ответил. Судя по тому, что машина стояла возле дома, хозяйка ненадолго вышла, может статься за покупками. Решив подождать, Масако отошла в угол коридора. Возле бледно светившейся флуоресцентной лампы кружились жуки. Некоторые ударялись о лампу и падали на пол. От нечего делать Масако закурила сигарету и принялась считать погибших.

Минут через двадцать появилась Кунико, нагруженная пакетами из ближайшего универсама. Несмотря на жару и влажность, она не изменила себе, одевшись во все черное, и пребывала, похоже, в хорошем настроении, мурлыча что-то себе под нос. Глядя на нее, Масако почему-то подумала о кружащих над парком воронах.

— О! Что ты здесь делаешь? — воскликнула Кунико, заметив стоящую в тени фигуру.

— Надо поговорить.

— Прямо сейчас? О чем?

На ее лице появилась недовольная гримаса.

— Да, сейчас! Благодаря тебе у нас большие проблемы.

Масако выхватила торчащую из прорези газету и сунула ей в лицо. Крышка ящика захлопнулась, и эхо запрыгало по пустому коридору.

— Не понимаю, о чем ты…

Кунико нервно оглянулась.

— Посмотри сама, — прошипела Масако.

Кунико испуганно втянула голову в плечи, торопливо достала ключ и стала возиться с замком.

— У меня там не прибрано, но уж входи — не здесь же разговаривать.

Проследовав за ней в маленькую прихожую, Масако огляделась. Обстановка квартиры, в которой грубое совмещалось с утонченным, как нельзя лучше отражала характер и вкусы хозяйки.

— Надеюсь, ты ненадолго, — с надеждой сказала Кунико, включая кондиционер.

— Не беспокойся, не задержусь. — Масако открыла газету и ткнула пальцем в заметку. Кунико поставила пакеты на пол и пробежала статью глазами. Масако заметила, как задергалась щека под толстым слоем косметики. — Это ведь ты их там оставила, верно? Кому еще могло прийти в голову отнести мешки в парк!

— Мне показалось, лучшего места и не найти.

— Какая же ты тупая! В парках ведь всегда поддерживают чистоту. Я же велела отвезти мешки подальше.

— Ну и что? Это еще не причина, чтобы называть меня тупой.

Кунико надула губы.

— А как еще тебя называть? Из-за твоей глупости полиция уже приходила к Яои.

— Что? Уже?

Обида моментально сменилась испугом.

— Да, уже. Они пока еще не уверены, что это он, но скоро установят наверняка. Завтра ее начнут допрашивать, а там, глазом моргнуть не успеешь, как и до нас доберутся. До нас всех. — Кунико застыла как парализованная, глядя на Масако остекленелыми глазами. — Ты понимаешь, что это значит? Понимаешь? Даже если они арестуют Яои, а мы каким-то чудом останемся в стороне, ты никогда не увидишь денег. — На лице Кунико появилось наконец осмысленное выражение. — Но и это еще не все, — продолжала Масако. — Ты сама себе все испортила. Заставила Яои подписать договор и получила очень серьезную проблему. Тебе мало быть сообщницей убийцы, так ты еще взялась и за шантаж.