Алекс благосклонно им улыбнулась, и женщины вышли из комнаты. Затем она заложила руки за спину, желая немного ослабить шнуровку. В этот момент в дверь постучали и, не дождавшись ответа, тут же ее открыли.

— Если ты сделаешь это, платье соскочит, а ты осрамишься. Фиалковые глаза Алекс гневно сверкнули. В комнату вошел мужчина, ниже ее ростом, полноватый, с длинными черными, неровно остриженными волосами и длинными усами. Козлиная бородка не скрывала голого белого треугольника на подбородке. На бедре — золотые ножны, туника — тоже цвета золота, сверху — черный плащ. Грудь украшена гербом с белой вздыбленной лошадью. Встретившись с гневным ее взором, мужчина широко раскрыл глаза и хлопнул себя по груди.

— Неужели ты забыла меня, кузина?

Алекс в изумлении открыла рот, но тут же улыбнулась:

— Миша?

— Он самый. — Миша низко склонился в поклоне, обмахнул золотистой шляпой сапоги, а затем выпрямился и улыбнулся. — Только теперь я герцог Михаил, голыми руками не возьмешь.

— Ну конечно. — Осторожно ступая, Алекс приблизилась к нему и поцеловала в обе щеки. — Ты уже не тот кузен, которого я когда-то знала.

— Да, я вырос, впрочем, как и ты. — Герцог отступил на шаг, и улыбка его стала еще шире. — Возможно, я зря противился нашему браку.

Алекс погладила его по щеке:

— Милый Миша, ты дал слово, и я знаю, что ты скорее проткнешь себе кинжалом сердце, чем нарушишь обещание.

Он пожал плечами:

— Если уж говорить начистоту, кузина, я бы не задумываясь взял тебя в жены, если бы не ненавистные родственники, от которых никуда не денешься.

— Как они там, кстати?

— Некоторые умерли, другие ходят точно живые трупы. Миша опять пожал плечами и ухватил себя за длинные волосы.

— Обычаи, которые они нам навязывают, не такие уж и страшные. Не стричься летом, горюя о смерти отца (по примеру нашего дедушки), не слишком трудно. А вот то, что они делают с молодежью, заставляя совокупляться близких родственников… отец говорил мне, что они постоянно во все вмешиваются.

— Это они тебя ко мне подослали?

Карие глаза его снова широко раскрылись.

— Что? Меня, герцога Михаила? Клянусь всеми богами, что нет, малышка Алекс! Да если бы они узнали, что я здесь, то пришли бы в бешенство. Я просто хотел увериться в том, что ты узнаешь своего кузена, а заодно сказать, что во мне ты найдешь союзника.

Снова послышался стук в дверь, на этот раз такой громкий, что даже дверь задрожала. Михаил проскользнул за ширму и едва не наступил в лужу, вытекшую из дырявой деревянной бочки. Он спрятался за бочку и кивнул Алекс.

— Войдите.

Дверь медленно отворилась. В каменной арке показался невысокий, но крепко сложенный мужчина. На нем, как и на Мише, был черный плащ, накинутый поверх золотой туники, но выглядел он в отличие от кузена более импозантно. Белоснежная борода и такая же белая шевелюра очень его украшали. Усов вошедший не носил. Лицо его загорело: видно, что большую часть жизни человек этот провел на солнце. В нескольких местах на руках и в одном месте на лбу заметны были сморщенные шрамы, но в целом он выглядел настоящим здоровяком.

Хотя Алекс и не видела этого человека более десяти лет, она тотчас его узнала.

— Дядя Валерий, какая приятная встреча!

Лицо его просветлело, и он стиснул племянницу в крепких объятиях, расцеловал в щеки.

— Алексия, мой брат мог бы тобой гордиться. — Звучный голос даже осип от волнения. — Отступил на полшага, он выпрямился. — А я буду горд проводить тебя в Коронный Круг. — Дядя выставил баранкой правую руку, Алекс взяла его под локоть и вышла с ним в коридор.

Крепость Грипс, крупнейшее в свое время фортификационное сооружение Ислина, уступила постепенно свое первенство крепости Либертас — той самой, что на восточной оконечности столицы охраняла Ислин с моря. Король Август по доброте душевной позволил эмигрантам из Окраннела превратить крепость Грипс не только в дом для постоянного проживания, но и в центр общественной жизни. Огромное каменное строение — со сводчатыми потолками, каменными колоннами, фризами и гобеленами — преобразовали в место, где, по замыслу устроителей, возрождалась слава Окраннела.

Алексия ничего не знала о печальной судьбе своего народа. В последние дни войны ее увезли в Гирвиргул. Страна потерпела поражение, а отец ее вместе со своими преданными вассалами отправился на север для обороны Крепости Дракона.

Когда Алексия подросла, девушке сказали, что на воспитание к гиркимам ее отдали согласно последней воле отца. Она была уже не столь наивной, а потому и усомнилась в правдивости этого заявления. Она знала, как умер ее отец, и понимала, что обстоятельства тогда сложились таким образом, что у него просто не было возможности выразить последнее желание, какие бы песни об этом впоследствии ни слагали. Алексия задалась естественным вопросом: почему ее дед, тетя и кузены не захотели сами о ней позаботиться? В скором времени ее увезли в Ислин, где впервые представили Коронному Кругу.

С тех самых пор она уже не ломала себе голову над причиной странного поведения близких родственников, а тихо радовалась тому, что воспитанием ее занимались гиркимы.

Под руку с дядей, путаясь в длинных юбках, Алекс шла по преображенной крепости. Гобелены (часть из них новые, яркие и броские, другие — древние, запачканные и темные) представляли сцены из истории Окраннела. Новые гобелены казались вымыслом и придавали нереальность историческим событиям, вдохновившим их создателей на творчество.

Алекс покачала головой, но тут же спохватилась. Остается надеяться, что дядя не заметил ее разочарования. Знать, прибывшая в Ислин после поражения в войне, обосновалась в крепости. Король Стефин повелел им оставаться на месте до тех пор, пока Окраннел не будет освобожден. Королевский двор в изгнании получил название Коронный Круг. Он диктовал свои законы и правила. Влияние их предписаний на народ уменьшалось с каждой лигой по мере удаления от Ислина, так что живущие в Джеране беженцы относились к этим приказам кто с легкой насмешкой, а кто и с глубоким презрением. Зато в самом. Ислине распоряжения Коронного Круга имели силу закона.

Один из таких эдиктов требовал от каждого достигнувшего возраста пятнадцати лет обязательного посещения Окраннела. Ему надлежало переночевать на родной земле. Почему-то считалось, что сны, привидевшиеся в эту ночь, пророческие, и здесь относились к ним так же серьезно, как воркэльфы к пророчеству о Норрингтоне.

В семнадцать лет Алекс совершила такое путешествие вместе с дядей Валерием, его телохранителями и кузеном Мишей. Ей следовало бы поехать туда еще в пятнадцать лет, как это сделал Миша, но Коронный Круг выдал ей разрешение с запозданием на два года. Вот так они и оказались в Окраннеле, после чего поведали друг другу свои сны, приукрасив их, с тем чтобы достойно пересказать их потом перед Коронным Кругом.