Император прожил еще четыре года и после последней попытки вернуть власть над Критом 2 мая 912 года умер в своей постели. Он никогда не был великим военачальником — по правде говоря, он вообще никогда не водил войско в бой, — но благодаря своим кодексам законов оставил империю гораздо более сильной внутренне, чем когда принял. Благодаря необыкновенной силе воли он обеспечил империю наследником — дар, значение которого было трудно переоценить, — потому неудивительно, что самым долговечным его изображением оказалась мозаика над императорскими воротами собора Святой Софии. Там, в люнете над входом, куда ему запрещалось входить при жизни, император смирено склоняется перед престолом Господа, а Богородица выступает его защитницей. Он правил мудро и справедливо почти четверть столетия и, как полагало большинство его подданных, заслужил некоторое снисхождение.

Довольно забавно, что при тех огромных усилиях, какие приложил его отец в попытках сделать своего сына законным, было очень мало шансов, что Константин VII действительно когда-нибудь взойдет на престол. Ко времени смерти Льва ему исполнилось только шесть лет, и он был настолько болезненным, что большинство приближенных в разговорах между собой сомневались, что мальчик доживет до совершеннолетия. Как и опасался Лев, все властные полномочия перешли к его брату Александру III — человеку, уже прославившемуся своим распутным поведением. Мрачный из-за долгих лет, что ему пришлось провести в тени своего более одаренного брата, новый император пользовался каждой возможностью, чтобы свести на нет труды Льва. Низложенный Николай, который горячо протестовал против четвертого брака Льва, был восстановлен в сане патриарха, а Зою Карбонопсину бесцеремонно выставили из дворца. Молодому принцу Константину оставалось только жалко бродить из комнаты в комнату Большого дворца, плача по матери; ходили слухи, что злобный Александр III собирался оскопить его, чтобы не дать вступить на престол.

К счастью, проведя у власти всего тринадцать месяцев, Александр скончался от истощения, когда возвращался с игры в мяч, проводившейся на дворцовой площадке. Он так ничем и не повредил своему племяннику, даже если собирался сделать это, но оставил юному наследнику престола враждебного патриарха в качестве регента и почти проигранную войну. Когда болгарские послы появились при его дворе, ожидая обычной дани, Александр выгнал их из зала, крича, что они не получат от него ни одной золотой монеты. Оскорбленный болгарский хан немедленно собрал армию и пошел на Константинополь, почти не встретив сопротивления на границе.

Патриарх Николай, ставший регентом после смерти Александра, сумел убедить болгар уйти, подкупив их обещанием женить Константина VII на дочери Симеона. К сожалению, патриарх не подумал кого-либо известить о своем замысле, и когда правда выплыла наружу, разъяренные жители едва не устроили над ним расправу. Было очевидно, что униженный патриарх больше не может действовать в качестве регента, и нужно найти кого-то другого, кто бы наилучшим образом позаботился об интересах молодого императора. К счастью для империи, под рукой имелся прекрасный кандидат: Зоя триумфально вернулась из изгнания и немедленно заняла жесткую позицию. Она категорически отказалась позволить своему сыну жениться на девушке, которая была потомком человека, чей прадед использовал череп императора в качестве кубка для питья — и если это означало войну, она намеревалась сражаться.

Зоя подкупила печенегов, чтобы те напали на Болгарию, и отправила флот, чтобы тот переправил их через Дунай, в то время как патриций по имени Лев Фока повел византийскую армию по побережью Черного моря. Все шло довольно гладко, пока для переправы не прибыли печенеги. Византийский адмирал Роман Лакапин ввязался в яростную перепалку с командующим печенегов и в итоге наотрез отказался иметь с ними дело, отплыв обратно в Константинополь, так и не перевезя через реку ни единого солдата. Эта ссора на пустом месте сделала византийскую армию крайне уязвимой, и Симеон легко с ней разделался.

Эта катастрофа сильно подорвала доверие к Зое, но поскольку Константину было только тринадцать лет, ей необходимо было найти любой подходящий способ остаться у власти, чтобы защитить его. Решив, что брак — это единственное возможное решение, она остановила свой выбор на семействе бравого Льва Фоки, чье недавнее поражение почти не сказалось на его военной репутации. В любом случае этот выбор одобрили далеко не все. Семья Фоки была хорошо известна своей амбициозностью, и молодой принц мог стать легкой добычей для беспринципного Льва. Для обеспокоенных друзей Константина VII была только одна альтернатива. Тайно сговорившись, пока брак еще не был заключен, они в спешке написали письмо единственному человеку, который пользовался достаточным уважением, чтобы спасти молодого принца.

Адмирал Роман Лакапин пользовался народной любовью, будучи военным самого высокого ранга, не запятнанным поражением в войне с болгарами — сделать это ему было трудно, поскольку у болгар не было флота. Получив письмо, он немедленно согласился взять молодого Константина под свою защиту. Вступив в город, он объявил себя главой императорской стражи; месяцем спустя он выдал за императора свою дочь. Лев Фока, оставшись не у дел, в ярости начал гражданскую войну, но Роман, теперь именовавший себя «basileopater» («отец императора»), с легкостью выиграл информационную войну.[141] Большая часть людей Льва покинула его, а злополучный мятежник был схвачен и ослеплен.

Разделавшись с соперниками, Роман занялся укреплением своей собственной власти. Когда пришел пятнадцатый день рождения Константина VII, он назначил себя цезарем и всего три месяца спустя был коронован как соимператор. Наблюдатели могли признать, что это было удивительно мирное восхождение к власти — Роман I Лакапин получил трон без единого убийства, — но они ничем не могли помочь молодому императору. Им оставалось только гадать, как долго Константин VII останется в живых под «защитой» нового императора.

Беспокоились они не зря. У Романа было восемь детей, и он намеревался основать собственную династию. В конце концов, текущая императорская семья получила трон путем узурпации, и Роман лишь последовал бы примеру Василия Македонянина. За год он оттеснил Константина в сторону, объявив себя старшим императором, и короновал своего старшего сына Христофора как наследника, тем самым низведя Константина VII на третье место в иерархии власти. Впрочем, у честолюбия узурпатора были границы. Жестокость была не в характере Романа, и он был лишен беспощадности Василия. На Константина VII можно было не обращать внимания и обращаться с ним пренебрежительно, но Роман никогда не поднимал на него руку.

В Болгарии Симеон все еще кипел от злости, упустив свой счастливый шанс. До тех пор, пока Константин VII оставался не женатым, была возможность, что болгарский царь еще сможет подобраться поближе к имперскому трону, но с обширным семейством Лакапина, прочно обосновавшимся в Большом дворце, любые надежды на это были бы бессмысленны. Поклявшись, если понадобится, уничтожить стены Константинополя, Симеон собрал огромную армию и обрушился на европейское побережье Босфора. Обнаружив маленькую очаровательную церковь Животворящего источника, в особенности любимую Романом, он сжег ее дотла, осквернив целебные воды кровью тех монахов, что не успели бежать. Он прорубил себе дорогу сквозь дома, разбросанные вокруг стен Константинополя, надеясь выманить императора из города, но Роман смотрел на это безучастно. Он хорошо понимал, что за стенами он находится в полной безопасности — и спустя несколько недель Симеон тоже это понял.