Михаэлем подумали, что он подослан к нам для того, чтобы выведать о каких-нибудь наших неблаговидных делах. Ведь совсем недавно мы узнали, что один немецкий «охотник за дикими животными», рекламирующий себя в газетах бесстрашным победителем горилл и слонов, запрашивал в письменной форме у англичан, живущих в Африке, не знают ли они про нас каких-нибудь гадостей. Ему это было нужно для того, чтобы чинить препятствия нашей работе.

Настроенные подозрительно, мы для начала решили мистера Блюза «прокатить с ветерком», чтобы он потерял желание за нами шпионить, и кувыркали его в самолете до тех пор, пока ему не пришлось воспользоваться нашими незаконным образом приобретенными бумажными мешочками… Но он не струсил. А теперь мы уже давно убедились в том, что он честно хочет нам помочь.

— Нет, я решительно отказываюсь понимать, почему ты так настроен против охоты! — говорит Блюз, выуживая из своего нагрудного кармана смятую сигарету.

— А кто может сказать, что я не люблю охотников? — отвечаю я. — Правда, я люблю животных и умудрился проработать с ними всю свою жизнь. Но из-за этого я вовсе не стал сентиментален и рассуждаю вполне логично. Например, я никогда не стану требовать, чтобы вообще не убивали никаких животных, я ведь не вегетарианец и с удовольствием ем мясо и колбасу. Мне, как биологу, отлично известно, что существование любой жизненной формы на Земле возможно лишь за счет другой жизни: лев убивает зебру, а зебра уничтожает траву.

Не могу я принципиально возражать и против проведения опытов на животных. Правда, закон должен был бы охранять их строже. Но до тех пор, пока я соглашаюсь делать себе прививки против оспы, пока я готов принимать таблетки от головной боли и оперироваться в момент, когда моей жизни угрожает опасность, — до тех пор я не вправе требовать запрещения вивисекции. Потому что все это вначале испытано на животных, усовершенствовано за их счет. Сотни тысяч людей выживают только благодаря тому, что животных приносят в жертву науке. Животные терпят мучения для того, чтобы избавить нас от боли и страданий.

Мне самому не доставляет ни малейшего удовольствия застрелить какое-нибудь животное. Но я не фанатик, я отнюдь не собираюсь навязывать свои взгляды всем остальным людям.

Я прекрасно знаю: не будь у нас охотников, в Европе давно бы уже не было ни серн, ни оленей, ни кабанов, ни зайцев, ни кроликов. Если бы охотничьи общества не оплачивали убытки, нанесенные этими животными полям и огородам, наших последних диких животных давно бы истребили фермеры, считающие их вредителями сельского хозяйства. Те же охотники заботятся о зимней подкормке животных. Убийство животного у хорошего охотника перестает быть самоцелью и отходит на задний план. Ведь в конце концов и скотовод в один прекрасный день забивает своих животных. Самые искусные охотники возвращаются теперь из-за океана, везя с собой в качестве трофея отснятые пленки. Ведь каждому специалисту прекрасно известно, что получить снимок разъяренного слона значительно труднее и во много раз опаснее, чем застрелить его.

Явная неприязнь у меня только к тому сорту «охотников-бизнесменов», которые между деловыми поездками «заскакивают» недели на две в Восточную Африку, чтобы уложить нескольких львов или слонов. При этом они зачастую прежде никогда и ружья-то в руках не держали.

— На пару недель — много ты знаешь! — ворчит Блюз. — На днях мне пришлось на четырнадцать дней свозить в Южную Танганьику целую сафари, разбить там палатки и маркировать белым посадочную площадку, чтобы мой «господин охотник» мог прилететь из Америки на своем личном самолете и удобно приземлиться. Он, видите ли, заключил пари, что ему достаточно одного дня в Африке, чтобы застрелить льва.

И представь, он выиграл пари! Правда, я заранее прикармливал львов в определенном месте, чтобы они держались поблизости; ему достаточно было только пересесть в мою машину и отъехать со мной на километр. Потом мы с ним отошли на двести метров от машины (согласно инструкции) до того кустарника, где отдыхало мое семейство львов. Я настоял лишь на том, чтобы он прошел хотя бы на три шага вперед. Это потому, что я никогда не позволяю подобным возбужденным субъектам с неуравновешенной психикой стоять позади меня: мне еще неохота помирать! Ведь эти гости со своими «пушками» куда опаснее любого льва или кафрского буйвола…

Ну, словом, он пульнул, одновременно с ним выстрелил и я. Но разумеется, льва убил он (таков сервис нашей фирмы). Я его поздравил, и мы выкурили по сигарете, переждав некоторое время, чтобы убедиться, что лев уже мертв и больше не встанет. Затем он гордо, с ружьем в руках, встал возле бедного льва, чтобы, как это водится, запечатлеть себя на снимке для бульварной газетенки у себя дома. Этот деятель тут же полетел в Индию, где какой-то магараджа обещал приготовить ему все для охоты на тигра.

По всей вероятности, у него и на это ушло не больше одного дня.

Тогда я вынул из своего бумажника вырезку из газеты и протянул ее моему другу Блюзу. Мистер Б. С., пуговичный фабрикант из Скерделя, штат Нью-Йорк, вместе со своим четырнадцатилетним сыном вернулся на днях из поездки по Западной Африке. На аэродроме парень гордо сообщил репортерам, что его добыча состоит из 300 диких животных. Он перестрелял много слонов и носорогов и даже четырех бегемотов. А как-то он повстречал леопарда, которому одним выстрелом «снес череп».

На фото, относящемся к этому тексту, малый был запечатлен с ружьем и шляпой в руках рядом с молодой девицей, взирающей на него с нескрываемым восхищением.

Здесь, у нас, может быть, и не удалось бы устроить такую дикую и ничем не оправданную стрельбу, потому что английские колониальные власти в Восточной Африке позволяют предприимчивым туристам охотиться только под наблюдением профессиональных охотников. Но ведь в Африке существует достаточно других колоний и государств, где нет таких строгостей[11].

— Некто господин Т. из Америки даже поспорил, что он сумеет убить слона стрелой из лука. Сообщение об этом его «подвиге» облетело страницы всех газет мира. Мистеру Т., видимо, больше нечем было завоевать себе славу сильного мужчины и смельчака.

— Я знаю, я видел его, — сказал Блюз. — Он приехал сюда, в Восточную Африку, и стал искать кого-нибудь, кто бы согласился его сопровождать и охранять. Я отказался, другие — тоже. Любой профессионал знает, чем это может кончиться. Тогда он переехал в Конго и там выиграл свое пари. Правда, в газетах скромно умалчивалось о том, что его сопровождал прекрасно вооруженный профессиональный охотник, в любой момент