Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Тогда почему он молчит?
– Да хотя бы из вредности! – фыркнула Фиона. – Он пойман, остальные погибли – что ему терять?
– Ты так хорошо с ним знакома… Почему же ты не узнала его сразу?
– Он был весь в грязи и крови, а меня главным образом заботило то, как спасти ему жизнь. – Фиона устало потерла нывший висок.
– Он считает тебя виноватой, – напомнил Реймонд, пытаясь заглянуть ей в лицо. – В чем он обвиняет тебя, Фиона?
– Я предала Гленн-Тейз. – Ее рука бессильно упала. – По-твоему, этого мало?
– Ты что-то скрываешь? – Снова в его душе зашевелились смутные подозрения.
– Мне нечего скрывать! А если бы и было – с какой стати я должна откровенничать с тобой, де Клер? – Чародейка подалась вперед, и Реймонд ощутил, как впиваются в его кожу острые иголки ее гнева. – При каждом удобном случае ты пытаешься обвинить меня во всех своих бедах! Ничего не скажешь, хороший способ завоевать мое доверие! – Факел на стене ярко вспыхнул, как будто в ответ на вспышку ее гнева. – Но я не виновата в том, что родилась ведьмой, нравится тебе это или нет! Твоя ненависть зародилась не по моей вине, так почему ты норовишь взвалить чужую вину на меня? – Напрасно Фиона замолкла, чтобы перевести дух и успокоиться. Обида захлестнула ее с новой силой, и она выкрикнула: – Ну, выкладывай, почему ты так ненавидишь ведьм?
– Ведьма отравила мою мать!
Она широко распахнула глаза и отшатнулась, пораженная жестокой правдой:
– Значит, она не была из посвященных!
– Еще как была! Она только и делала, что похвалялась своим колдовским искусством и силой ее зелья! Того самого зелья, в которое так верила моя мать и которое ее убило!
Фиона не могла не почувствовать боль от старой раны, проснувшуюся в его сердце, и это помогло ей совладать с собственной болью.
– Что это было за зелье? – спокойно спросила она.
– Белладонна!
Чародейка моментально вспомнила, как всполошился де Клер, обнаружив пузырек с белладонной в ее сумке, и как грозился бросить ее в темницу.
– Удивительно, как ты не прикончил меня на месте, когда я напоила ею Элдона, – прошептала Фиона. – Но так действует большинство лекарственных трав и корней. Слишком большая доза приносит больному больше вреда, чем пользы.
– Вреда? Моя мать умерла!
– Ну что ж, я могу лишь посочувствовать твоему горю. Ho если та женщина просто дала настойку твоей матери и не отмерила сама нужную порцию – почему ты так уверен, что твоя мать просто не ошиблась? Эта… – Фиона споткнулась на последнем слове, явно не считая неведомую отравительницу настоящей чародейкой. – Она хорошо объяснила твоей матери, что надо делать?
– Она только и делала, что говорила целыми днями напролет!
Судя по тому, как закаменело его лицо, Фиона сделала неверный шаг, подвергнув сомнению аккуратность его матери. И все же она не спешила сдаваться:
– Но зачем ей было кого-то убивать?
– Ради денег!
– Она получила деньги и скрылась из города?
– Нет…
– Тогда почему ты так уверен в своей правоте?
– Потому что моя мать уже едва дышала, но продолжала до последней минуты повторять какие-то заклинания! Она верила, что это зелье ее вылечит!
– Но разве белладонна что-то лечит? – Фиона была потрясена таким невежеством. – Спроси у любого врача – он скажет, что белладонна действует исключительно как снотворное! – В это трудно было поверить. А она-то считала Реймонда де Клера одним из самых просвещенных людей своего времени! – Но ты не заставишь меня снова платить за чужие грехи, Реймонд! Тебе известен закон троицы? По нашим законам за любое зло человек платит трижды. И когда я пустила в ход свои чары и предала свой народ, я на три года лишилась колдовской силы! Ты хоть понимаешь, что это значит? Посвященный не может действовать кому-то во вред!
Фиона не обращала внимания на то, как душно стало в узком коридоре и как трещит и мечется пламя факелов, хотя воздух оставался неподвижен. В отличие от нее Реймонду стало не по себе.
– Если твоя мать приняла яд от непосвященной и заплатила за это деньги – значит, эта женщина, что называла себя чародейкой, попросту шарлатанка. Она, а не я!
– Она уже мертва, – выпалил де Клер. – Я об этом позаботился!
– Ты казнил ее без суда? – При мысли о том, что он так же просто мог лишить жизни и ее, у Фионы кровь застыла в жилах.
– Нет, почему же, суд выслушал все ее оправдания.
– Но ты судил предвзято, потому что хотел отомстить за мать. Не сомневаюсь, что расправа была суровой и жестокой. – Каждое ее слово было полно горечи. Она не оправдывала неведомую ей шарлатанку, претендовавшую на звание посвященной и обрекшую на смерть невинного человека. Но Фионе было страшно подумать о том, к каким новым жестокостям могут подтолкнуть де Клера горе и жажда мести. Нужно было во что бы то ни стало заставить его понять: нельзя судить обо всех посвященных по какой-то несчастной мошеннице, встретившейся ему на пути! – Настоящая магия требует чистоты помыслов и творится только во имя любви! Без этого не помогут никакие чары, заклинания и зелья. На словах я могу пообещать превратить тебя в птицу и зажарить себе на обед, но я никогда не сделаю ничего подобного! Неужели в твоих глазах я такая же негодяйка, как та женщина, что отравила твою мать? Скажи честно: ты видел, что я сотворила хоть малейшее зло?
– Нет, господи, конечно, нет, но…
Его нерешительность оскорбила Фиону до глубины души.
– Если ты не способен прислушаться к голосу собственного сердца, – сдавленно прошептала она, – значит, мы еще более далеки, чем я боялась. – Она сделала шаг в сторону.
– Фиона! – Потрясенный ее горем, Реймонд мигом забыл о собственном гневе.
– Ты поклялся в верности своему королю. Почему бы тебе не выполнить его приказ и не взять в жены одну из этих девиц? А меня оставить в покое!
– Нет, не уходи, наш разговор не окончен! – Де Клер попытался загородить ей путь.
– Не советую тебе становиться у меня на пути! – Как всегда, Фиона чувствовала себя оскорбленной. Англичанин не в силах скрыть свою страсть, но в то же время ненавидит ее, потому что предпочитает идти на поводу у своих заблуждений.
Реймонд протянул руку, чтобы схватить ее за плечо, и чародейка резко выставила перед собой ладони.
Де Клер ощутил сильный толчок в грудь и еле удержался на ногах, для чего ему пришлось отступить на несколько шагов.
– Не смей. Я тебя предупредила, – холодно отчеканила чародейка. Ей так и не хватило духу ударить в полную силу, так, чтобы он кубарем покатился по коридору.
– Я уже привык к тому, что от тебя можно ждать все, что угодно! – признался Реймонд, и в ее глазах вспыхнула такая отчаянная надежда, что он снова позабыл обо всем на свете. Де Клер осторожно двинулся вперед. Невидимый барьер исчез, рыцарь подошел к Фионе, поймал ее за руки и привлек к себе.