вечером решил прогуляться. А тут, надо же, приметил на тёмной улице идущего куда-то в жилой район командира НКВД, капитана, одного из списка тех, кто у меня на ликвидацию записан. Тело не прятал, сделал вид ограбления бандитами, сняв с того всё ценное. Ножом, как швейной машинкой, отработал.

Жестоко? Ничуть, обычная месть. Я и остальных найду. Как уже говорил, это принципиально. Причём я этим сотрудникам не угрожал, не обещал потом встретить в тёмном углу. Зачем такой след оставлять? Это же бред. Капитан и не понял в темноте, что его убивают. Удар в печень ножом – и, придерживая тело, положил, а дальше уже навёл вид ограбления урками. Только они так ножами работают. Мне не надо было ему говорить, за что и почему, я просто мстил.

Помощник дежурного сопроводил меня в другое здание, тут штаб танкистов теперь уже нашего фронта стоит, и командовал им даже не генерал – полковник-танкист. Как и многие при первой встрече, глянув на меня, он поморщился от радуги на лице (это синяки цвели), но документы взял и уточнил:

– Лейтенант, проблемы с бронетехникой известны. У меня нет свободных должностей. У нас капитаны командуют ротами, от которых один танк, танкетка осталась или броневик. После недавнего танкового сражения, что длилось больше недели, немцы остановлены, но и все наши боевые машины, по сути, выбиты. Пополнение бригад в планах, но эти планы…

– Товарищ полковник, я не требую у вас танки или броневик. Разрешите мне набрать людей, а всё, что мне нужно для формирования взвода, я заберу у немцев.

– Даже так? Погодите, Северов. А вы не тот Северов, что бил моторизованные группы перед Брянском?

– Да, это я.

– Вы стали довольно известным танкистом. Я был уверен, что вы капитан. Сколько лет?

– Девятнадцать. Будет. В следующем году.

– Восемнадцать, значит, – правильно тот понял меня. – Расскажите, как там было?

Я стал описывать. Для полковника стало новостью, что я вообще мобилизованный, не кадровый, и как дорос до лейтенанта, и что простой стрелок, танкист, по сути, необученный. Просто везучий. Вот так за час и пообщались. Тот совещание с замами перенёс, чаем угостил и, обдумав моё предложение, сказал:

– Кому бы другому отказал, а вам, лейтенант, верю. Сможете технику отбить. Будут люди. Осталось подумать, к какой танковой части вас приписать. Хм, в Сорок третий танковый батальон. Там осталось шесть боевых машин, из них две «тридцатьчетвёрки». Вот в этот батальон, командиром первого танкового взвода первой роты, вы и назначены.

Комбат мой хороший знакомый, примет вас. Там и обговорите действия на территории противника. Батальон в близком тылу Триста Седьмой стрелковой дивизии стоит, резерв комдива. Может, даже удастся пополнить батальон за счёт немцев. Тогда переформируем его с приставкой «трофейный», опыт использования трофейных танков у нас есть. Уже захватывали.

– Хрупкие они, частого обслуживания требуют, – подтвердил я. – Мне тоже приходилось брать их и использовать.

Мне оформили все документы, и с попутной машиной (как раз в нужную дивизию шла, ночью, в составе автоколонны снабжения) я покатил в сторону передовой. В кабине «Захара» дремал, иногда стукаясь головой о боковое стекло, когда машину мотало. Дорога убитой была.

Доехали благополучно, под конец дороги я уже не спал – громыхало, и ночью иногда было видно вспышки. Тут ещё дождь начал моросить, но это вообще нормально для осени – сыро вокруг, желтизна, листья облетают. Самое время для депрессий, только у меня характер не тот.

Поэтому, когда прибыли в тылы дивизии, я незаметно достал плащ-палатку (при мне только вещмешок был), раскатал её и, встряхнув, накинул на плечи. Капюшон на голову – и вот так направился в штаб дивизии. Танкисты недалеко стояли, обещали, как рассветёт, проводить, а пока (сухая землянка, нары неплохие, пусть и голые доски) устроили досыпать, что я и сделал.

* * *

Уже неделя, как я на передовой, веду штабную работу. Мы отступаем, немец прёт. Как я в штабные попал? О, интересная история.

Утром по прибытии за мной пришёл сопровождающий, от танкистов. Разбудил и, как я умылся и привёл себя в порядок, сопроводил в штаб батальона. Командир его, капитан Краснов (два дня как командование принял после гибели прошлого командира) выслушал меня – что, мол, предлагаю сделать ходку к немцам и увести технику, пополнив штаты. Наорал на меня (он вообще был взбудоражен, кто-то завёл) и приказал забыть. Ну и направил меня не на должность взводного, а начальником связи батальона. Прошлый вчера погиб под бомбёжкой.

Я разобрался с делом быстро, к вечеру связь даже лучше стала, экранировал часть оборудования, и шума эфира в наушниках стало меньше. Потом радисту-ремонтнику помогал восстанавливать танковые радиостанции. Связь нужна. А в этот же день меня капитан снова вызвал и миролюбивым голосом спокойно спросил:

– Что ты там предлагал по рейду в тыл противника?

– Я?! – Изумление моё было настоящим, не наигранным. – Ничего такого не было, товарищ капитан.

– Ты утром предлагал.

– Вы приказали забыть, я забыл. Другого не услышите.

– Полковник Селиванов сообщил, что ты сам рвался.

– Это было до встречи с вами. Сейчас желания никакого нет, да и приказ стоит забыть.

– Тогда приказываю вспомнить!

– Не помню.

– Пошёл вон.

Козырнув, я покинул землянку комбата и продолжил заниматься делами.

Как связист я тоже был признан другими специалистами за своего, и связь у батальона стала хорошей. Мы как раз первыми вчера поздно вечером узнали, что уже находимся в окружении. Немцы глубокими прорывами завершили окружение, и вся наша армия оказалась в котле. Комбат, как получил эту информацию, убежал в штаб дивизии, мы до сих пор её поддерживаем, и вернулся за полночь, приказав готовиться к отходу.

Ну, моему подразделению быстро собраться не трудно, стали сворачивать антенну, грузить в машину. В моём подразделении один грузовичок и семь бойцов. Радийной машины нет, просто мощная радиостанция, батареи, но я через генератор автомобиля подключил, и теперь связь есть всегда. Правда, двигатель постоянно тарабанит, но не страшно. Так что погрузились в машину. Бойцы в кузов к вещам (полный кузов был) взяли ещё двух штабных работников, писаря и почтаря нашего, а я в кабину. И вот так колонной и двинули (в батальоне семь танков, три потеряли за неделю и четыре получили, все Т-26).

Планшет в планшетке, подключён к компу дрона, и на сетчатку глаз выводилась картинка. Уже не нужно доставать планшет и держать так, чтобы кто не увидел картинку. Работать легче стало, когда сеть запустилась. Пусть сейчас работать и не рекомендуется (сеть в