Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Женщина вновь выглянула в окно и отметила, что мастер Очарования направилась куда-то в сторону Рикардо, не сдерживаемая никем, свободно перемещаясь внутри оцепления. София фыркнула и попыталась дернуть за ручку двери. Ее непонятного оцепенения хватило ненадолго, а натура требовала пойти и разобраться в происходящем. Самостоятельно поговорить с Грегом в конце концов. Она вновь дернула дверь и раздраженно повернулась к охранникам:
— Почему эта чертова дверь не открывается?
— Потому что она заблокирована, — невозмутимо ответил один из них на ломаном английском.
— Я убью Влада! — мастер Вероятностей зашипела, как кошка, подумав, что быть пленницей она точно не соглашалась, едва сдерживаясь, чтобы не выбить стекло.
Женщина написала гневное сообщение мистеру Обнаглел до невозможной степени, в сердцах пожелав ему хоть раз хорошо получить по голове. Правда последствия могли не понравиться уже ей, если Влад окончательно свихнется. В итоге Стефану она позвонила, лишь после того, как перестала чертыхаться. Их юрист взял трубку после нескольких гудков:
— Слушаю, София.
— Я думаю, ты знаешь почему я звоню.
— Да и рад, что ты в порядке, — мастер Погоды явно куда-то шел, пока говорил с ней.
— Это второй инцидент, — раздражение сошло в ней также быстро, как и появилось.
— В курсе. Кто тебя сейчас охраняет?
— Люди Влада, — мастер Вероятностей покосилась на свою навязанную охрану. — Рикардо одобрил.
— Прекрасно. Я уже поменял билет, чтобы вылететь как можно скорее.
— Тебе нужно как-то связаться с Грегом. Он был внутри. — София откинула голову на сиденье.
— Хорошо, — Стефан остановился и что-то быстро проговорил на румынском куда-то в сторону. — Прости, София, мне пора. Нужно еще решить сколько и кого с собой брать. Я свяжусь с тобой, как приземлюсь.
— До встречи. Если будут новости я позвоню.
— До встречи, — румын отключился.
София еще секунду посмотрела на темнеющий экран телефона, а затем набрала следующий номер. Стоило уведомить также пана Яцека о произошедшем. Во-первых, потому что он явно уже нужен здесь, а во-вторых, потому что событие касалось Совета.
Разговор с ним не занял много времени. Мастер Исцеления больше беспокоился о своей племяннице, Алене, и просил ее найти. Где-то она уже слышала сочетание Алена Кравчик. София вздохнула, понимая, почему Арсений столь покровительственно улыбался девчонке из клуба. Наверняка пророк знал. Но отчего промолчал? И почему промолчала сама панна? София потерла лоб, ощущая, как от событий начинает болеть голова, разглядывая из окна Влада, как раз отирающегося возле племянницы поляка и ее подружки.
Что ж девушка нашлась, не успев потеряться. Женщина набрала сообщение Владу. Раз уж он стоит возле племянницы мастера Исцеления, пусть узнает куда именно ее денут, чтобы София могла перезвонить поляку. Женщина хмыкнула, отбрасывая телефон. Как бы то ни было, мастера Случайности ждал очень теплый прием за то, что он умудрился ее тут запереть. Хоть какой-то способ постараться не думать о смерти.
ДЕНЬ ТРЕТИЙ. Арсений
Известие о взрыве в «Соломоне» потрясло не только его. Всю дорогу из клуба до гостиницы София молчала, хотя буквально за пятнадцать минут до звонка они еще отчаянно спорили. Арсений не испытывал к ней неприязни, скорее даже наоборот симпатизировал. Англичанка обладала целеустремлённостью, сильной волей, стойкостью и другими качествами, которые заставляли считаться с ней, как с достойным противником. Если бы не предмет их спора и не полная противоположность взглядов на вхождение России в Европейский Совет, они даже могли бы вполне мирно побеседовать и обсудить многие вопросы, как бывало раньше. Но присутствие Влада действовало на мастера Вероятностей разрушительным образом, превращая из уравновешенной и ответственной женщины в разъяренную фурию, не слышащую разумных аргументов.
Когда они прибыли к гостинице, вокруг нее уже поставили оцепление. Спецслужбы работали вовсю, в стороне Николай отдавал приказы подчиненным, наверняка пристраивая их в каждую группу спасателей и пожарных. Арсений запрокинул голову. От взрыва пострадал последний этаж, как раз там располагались номера для членов Совета…
Пророк тряхнул головой, переживая приступ легкой паники, и поспешил к начальнику безопасности, проталкиваясь через толпу. Следом за ним шли Влад и София для разнообразия оставившие свои разногласия. Благодаря его связям и удостоверению журналиста их пропустили до самого оцепления, а там и через него. Все же сотрудники Николая своих знали в лицо и легко отгоняли выполняющих долг полицейских из человеческой службы.
— Коля! — окликнул он, подходя ближе. Парочка его сопровождения осталась стоять в отдалении.
— Чего тебе? — нелюбезно огрызнулся мастер Сна, разворачивая к нему свое худощавое, туго обтянутое кожей лицо с впалыми щеками.
— Есть пострадавшие? Погибшие?
— Пока не знаю… Мы сами только-только подъехали. Внутрь пошли первые группы спасателей. Смотри! — Николай указал на боковую дверь гостиницы, из которой выходили эвакуируемые одаренные, среди которых показался потрепанный Грегуар, и тут же поспешил к французу.
У Арсения похолодели пальцы на руках. Если кто-то из Совета погиб… Он с трудом вздохнул, переваривая услышанное и увиденное. Где-то в глубине сознания бился вопрос: почему он ничего не увидел? Чтобы заглянуть в будущее людей или одаренных ему приходилось обращаться к предметам, но порой видения всплывали совершенно спонтанно. Как тот сон о женщине на набережной. Да, видение совершенно не обязательно должно исполниться, чаще это скорее предупреждение о будущем, нежели данность, но все же… Как получилось, что его дар не отреагировал на очевидную угрозу? Или же это была случайность? Как кирпич, упавший с крыши или масло, разлитое на рельсах? Других объяснений он пока не видел.
Николай передал Грега медикам и вернулся, всем видом демонстрируя, что не намерен разговаривать. Мешать ему в таком настроении не стоило. Пророк огляделся, отмечая, что София и Влад куда-то отошли, а рядом находится только мрачный Рикардо.
— Джозиас мертв, — коротко сообщил он, стоило подойти ближе. — На Владе исчезла его печать.
Арсений подавил желание выругаться. Дело принимало совсем скверный оборот. И проблема вовсе не в Совете. Кровь и жертвы никогда его не радовали, хотя журналистов и называют стервятниками.
— Где София?
— Твой
