— Ах, эта!.. — с отвращением пробормотал конструктор. — Я вообще не понимаю, почему в дорогой отель, считающийся высококлассным, пускают с собаками! Так что вас интересует?

— Пожалуйста, припомните поздний вечер двенадцатого и далее ночь. Вы ведь ложитесь не рано?

— Когда как, молодой человек, когда как… Конечно, прошла неделя, я мог и забыть что-то, но постараюсь быть точным. Итак, я приехал в «Эден» днем двенадцатого и поселился в этом номере. Бронировал я его заранее, так что должен сказать, что ждать заселения мне не пришлось. За ужином в ресторане народу было мало… так, дайте припомнить! — он помолчал минуту. — Эта самая Бонпьер со своей псиной; толстяк, который напился очень быстро…

— Бояджиев, — подсказал Карвер.

— Возможно! — отрезал его собеседник. — У меня не было желания с ним знакомиться. Впрочем, я вижу его не первый сезон, и в прошлые годы он вел себя куда приличнее. Далее, красивая блондинка с подругой или служанкой, кажется, ее фамилия Штакеншнейдер. Вот с ней я бы поговорил, но она очень быстро поужинала и ушла. Еще… были две пары, тоже из постоянных клиентов, кажется, их фамилии Дюваль и Вестон. Я даже обсудил с ними после ужина, кто на каком склоне планирует кататься на следующий день. Потом… м-м-м… Дошел до своего номера, оделся и вышел прогуляться. Вернулся, почитал и около часу ночи лег спать.

— Спасибо, господин Вангенер, это очень важные показания. А во время прогулки вы кого-то видели? Может быть, уточните, где именно вы гуляли?

— Я считаю, что ежедневный моцион необходим для нормального снабжения мозга кислородом! — важно провозгласил господин конструктор. — Поэтому в обязательно порядке не менее часа каждый день посвящаю именно этому. Здесь, конечно, не оборудованы тропы для пеших прогулок, так что я обошел вокруг территории отеля, спустился к площади, далее двигался вдоль трассы Плантре, насколько хватило пешеходной дорожки, и вернулся в отель.

— Скажите, а вверх от территории «Эдена» вы не поднимались? К Снежному замку или еще выше?

— Нет.

Показалось Алексу, или на этом коротеньком слове голос допрашиваемого дрогнул?

— Может быть, вы кого-то видели возле ограды отеля?

— Нет.

Начальник стражи молчал, и Вангенер повторил с нажимом:

— Нет, я никого не видел!

— Понятно… — протянул Карвер.

— Извините, я должен идти!

— Еще минуту, простите! Вот я о чем хотел спросить, может быть, вам бросились в глаза какие-то привычки других постояльцев?

— Что вы имеете в виду? — брови инженера поползли вверх.

— Ну, например, вот господин Бояджиев много пьет, мадам Бонпьер всюду таскает с собой собачку… А, скажем, господин Дюваль каждый вечер выставляет в коридор ботинки для чистки. Кстати, вы сами пользуетесь этой услугой? Как вам работа Беппо?

Вангенер помолчал, потом ответил с явной неохотой:

— Понятия не имею, кто такой Беппо. И ботинки мне чистить ни к чему, поскольку здесь, сами видите, я ношу специальную обувь с нескользящей подошвой. Мы закончили?

— Последний вопрос, господин Вангенер, последний вопрос! Я хотел встретиться с вами еще вчера, но в отеле не смогли вас найти. И вечером тоже. Мы даже опасались, что вы пострадали на склоне!

— Какие глупости! — голос окреп и несколько смягчился. — Просто я катался, не глядя на часы, и заехал слишком далеко, очнулся уже в Тине. Понял, что не успеваю вернуться в Валь де Неж, поскольку до закрытия подъемников осталось полчаса, ну, и заночевал в Мутье. А утром увидел, что лежит туман, пришлось возвращаться экипажем…

— Понял! Ну, не смею вас больше задерживать, господин Вангенер, еще раз, спасибо за вашу неоценимую помощь!

Хлопнула дверь. Лавиния высунулась из кладовки и за рукав втянула туда Карвера — как раз вовремя, поскольку снова раздался щелчок дверного замка, голос Вангенера пробормотал что-то невнятное, и все стихло.

— Минуту выждем и идем в курительную! — прошептал Карвер. — Я расскажу…

— Мы слышали, — прошептал в ответ Буало. — Он врал, как… как потерпевший!

— Врал, конечно, — в полный голос ответила Лавиния. — И это было очень интересно.

— Почему? — спросила Барбара.

— Потому что, когда кто-то врет, он скрывает истину. И по тому, что именно он говорит, ее, эту истину, можно распознать.

В курительной неожиданно было полно народу. Сидел протрезвевший Бояджиев с огромной сигарой, некий незнакомец в белом бурнусе и клетчатом платке курил кальян, две молодых пары запивали анатолийские сигареты шампанским. Госпожа Редфилд поморщилась:

— Смесь сигарного дыма с кальянным просто ужасна. Даже для меня, курильщицы со стажем. Пойдем, может быть, просто прогуляемся?

Буало взглянул в окно и покачал головой:

— Там такой туман, что страшно отходить от гостиницы. Может, поднимемся в мой кабинет? Там, конечно, тесновато…

— Ну, это не самое страшное, — пожал плечами Алекс.

Кабинет у главы службы безопасности отеля и в самом деле был невелик, но там имелись удобные кресла, плотно закрывающаяся дверь с защитой от подслушивания и…

Алекс не поверил своим глазам:

— Что ж ты молчал, что в коридорах стоят записывающие амулеты?

— Ты понимаешь, — Мишель смущенно потер кончик носа, — они уже две недели барахлят. Надо бы откалибровать, но городской маг у нас нарасхват.

— Ты проверял, есть ли запись интересующей нас ночи?

Буало промолчал, но стало понятно, что этого он не сделал.

— Тогда начнем именно с этого, — твердо сказала госпожа Редфилд. — Мы никуда не спешим.

— А может быть, вы пока расскажете, чем закончилась история с антикваром и коричневой шляпой? — попросила Барбара.

— Шляпой? А, Шеверни! — Лавиния усмехнулась, уселась подобнее, кинула ехидный взгляд на сосредоточенно копающегося в куче кристаллов Буало и продолжила рассказ: — Итак, в понедельник вечером на пороге ресторанчика стоял почтенный антиквар господин Шеверни в старой коричневой шляпе. Он сел совершенно не за свой столик и заказал жареную камбалу. Тут вся ресторанная публика поняла, что антиквара подменили: ни разу за пятнадцать лет рыбу он не заказывал.

— Брат-близнец? — Барбара подалась вперед. — В каком-то романе я читала про двух братьев, ненавидевших друг друга, там была точно такая же ситуация…

— Ну, истории из романов редко повторяются в жизни, — улыбнулась Лавиния. — Еще предположения?

— А сколько лет было почтенному антиквару? — поинтересовался Алекс.

— Немногим больше шестидесяти. Примерно в сорок он унаследовал дело от своего деда, и больше двадцати лет продавал и покупал старинные посуду, мебель и книги, участвовал в выставках…