Если бы я был светлокожим, то сейчас бы побледнел, как мел.

В нашем стане повисла гробовая тишина. Весь боевой пыл с крестьян спал за считаные мгновения. Жестокий генерал успешно деморализовал противника. И наверняка тут не обошлось без подсказок мерзавца-барона. Не нужно было тогда щадить его.

Тысячи глаз впились в мою хрупкую Олику. Как же ей сейчас тяжело принимать решение.

— Жалко деток, но они все равно умрут, — с глубочайшим сочувствием в голосе выдохнул Острад. — Их не спасти.

— Да, трудно взять грех на душу и поднять меч на неповинного ребенка. Но нельзя опускать оружие. Именно на это и рассчитывает Власкерд, — заговорил я. — Кого сможем, попытаемся уберечь, но только в бою!

— Грр, — грозно заскрежетал клыками Ытаргх. — Некоторые из моих шаманов владеют искусством возвращения падших из мира мертвых.

— Это так, — подтвердил Мархвадахл. — Конечно же в этом вопросе наша сила не сравнится с эльфийской, но мы постараемся уберечь как можно больше детенышей.

— Воительница, позволь брагкхам самим наказать этих извергов?! — попросил, нет, скорее потребовал вождь.

Липа, сдерживая слезы, кивнула.

Орк тут же прорычал на своем языке какие-то команды сородичам.

Дочка, не отводя взгляда от противоположного конца поля, коснулась ладонью плеча степняка и произнесла настолько чужим ледяным тоном, что у меня аж мурашки по спине пробежали:

— Ытаргх, помнишь, ты поклялся в том, что вы не будете есть человеческую плоть?

— Да, Олика.

— Забудь. Потому что те, кто находится там, — девушка указала на врага, — они не люди. Они хуже зверей, их прогнившие души недостойны возрождения. Я хочу, чтобы от этих тварей не осталось и кусочка! Пленных не брать! Убить их всех! Никакой жалости!

Найденова Липа.

В десять лет моя подруга Наташка притащила из библиотеки книгу со скандинавскими легендами. Один момент в них нам особенно запомнился. Когда огромный викинг, впавший в неистовство, голыми руками разрывал врагов на части, перегрызал им глотки и при этом ревел, словно бешеный медведь. Детское воображение тогда во всех красках нарисовало описываемую сцену. После того случая мы с Наткой несколько ночей боялись спать без света, всюду мерещился безумный воин.

В тридцать лет я воочию увидела ярость ста сорока тысяч берсеркеров…

Ахаар.

Через считаные мгновения начнется то, чего мы так сильно опасались и чего так долго пытались избежать.

Несмотря на присутствие на процессе самой Серой эльфийки, на душе абсолютное спокойствие. Меня убедили, что причин волноваться нет, и я, как бы странно это ни звучало, поверил.

Мастер обмана и кому-то поверил? Что это — расшатанные нервы? Или понимание безысходности, а потому смирение и равнодушие? А может, виной крайне веские доводы? Последнее, наверно, да, но лишь частично. Главное тут другое — чутье! А оно меня редко подводит.

Какой бы хитрой и ловкой ни была легендарная Теоларинэ, она не чета моим новым союзникам. Рано ей пока еще с ними тягаться. Сеющая смерть никогда с ними даже не сравнится. Как в таких случаях сказали бы люди: «Не по Сеньке шапка».

Трепещите теперь, недруги!

Альфа.

Через несколько мгновений начнется суд, на который мы так сильно надеемся и к которому так упорно стремились.

Несмотря на присутствие на суде самой Серой эльфийки, на душе весьма тревожно. Казалось бы, причин для беспокойства нет, все на нашей стороне. Но я все равно, как бы странно это ни звучало, ужасно переживаю и боюсь.

Ассасин переживает и боится, да еще за кого-то? Что это — расшатанные нервы? Богатый жизненный опыт, научивший не доверять никому, но подозревать всех? Последнее верно, но лишь отчасти. Тут в первую очередь — чутье. А оно меня редко подводит.

Какими бы доброжелательными и искренними ни выглядели намерения его величества, а быть с королем Гедеоном нужно начеку. Или, как сказали бы люди, держать ухо востро.

Если первый лорд Светлого Леса все-таки замыслил какой-нибудь подвох, то его маги разума с камнями правды все равно не чета особому зрению мстящей Теоларинэ и ее легендарным клинкам. Рано им еще с ними тягаться. Точнее, никогда никто не сравнится с Сеющей смерть.

Трепещите пред возмездием, предатели!

Теоларинэ.

Первое засыпание. Я в Цветаниэль. Слава Шейле, почти успела к началу — церемониймейстер даже не закончил представление присутствующих сторон. Что неудивительно, ведь ритуал требует перечисления длинных титулов, званий, положения в обществе и семейных связей каждого из участников предстоящего процесса. А таких набралось предостаточно.

Слушая вполуха ведущего, я изучала окружающую обстановку. Амалаэстиорский зал особых торжеств построен в виде огромной капли. Такая форма символизирует слезу радости — если торжество приятное, либо горести — в противоположном случае. Какой окажется для нас нынешняя слеза, пока предполагать рано, но, естественно, будем надеяться на лучшее.

В узкой части зала возвышается трон главного судьи — короля Гедеона. По бокам от него установлены кресла четырех наиболее влиятельных министров, с чьим мнением монарх обязан считаться при вынесении приговора. Один из тетрархов — архимаг Крайтис. Это радует. Правда «тетрарх» — слишком громко сказано. Недавно введенное у светлых эльфов звание отличается от классического и означает не одного из равноправных властителей, а всего лишь члена Малого совета. Зато единогласное решение высших советников имеет приоритет над словом его величеству. И не только во внутренних, но и во внешних государственных делах. Первому лорду конечно же такой расклад сил невыгоден, но на фоне недавней череды политически неверных ходов знать Светлого Леса вынудила Гедеона пойти на уступки.

Далее взгляд упирается в два длинных полукруглых стола. Справа от короля восседают эльфы уже из Большого совета, слева — представители Темных Подземелий — Вотар в моем теле и еще четырнадцать дроу.

В центре зала соорудили специальную кафедру для опроса подозреваемых и свидетелей. Докладчики обязаны отвечать, положив руку на вмонтированный в серебряную крышку камень правды. Помимо волшебного амулета отсортировывать ложь от истины будут шесть магистров разума. Их места находятся на первом ярусе боковой трибуны, расположенной на той же стороне, что и ложа для верховных чинов власти Светлого Леса. Второй и третий ярусы — для зрителей из числа светской элиты, нескольких допущенных до двора уважаемых гномов и свидетелей вроде Цветаниэль да человеческого парнишки Улисса.

Вдоль стены напротив выстроились шесть десятков гвардейцев. Их задачей было обеспечить и защитить безопасность присутствующих мирных граждан от возможного возникновения угрожающих действий со стороны пока еще потенциальных преступников. Вдобавок еще около полусотни стражников стояло у входа в тронный зал — для подстраховки. Не многовато ли охраны для неполной дюжины безоружных и давно морально угнетенных обвиняемых? Вон только Ахаар в приподнятом настроении, даже нарядился в цвета королевской династии — его одежды почти такие же, как и у короля. В принципе вроде бы и имеет право — в память об отце. Но если вспомнить, по какой причине завершил свой жизненный путь Эйрилан, то поступок его сынка выглядит крайне глупо. Впрочем, пускай напоследок потешится.