– Хочешь не хочешь, а я уже вне закона. И обратного пути нет.

– Мы же договорились – никаких мер я не принимаю, и ты продолжаешь работать, как прежде, как будто ничего и не случилось.

Марк с удивлением смотрел на Жука. Слишком убедительно тот вещал, а ведь ясно же, что это игра. Причем грубая.

– Кого ты лечишь, Миша? Не будет уже как прежде. И ты сам прекрасно это знаешь. К тому же ты вышлешь нового киллера по Настину душу.

– Мы можем решить и этот вопрос.

– С тобой мы можем решить только один вопрос. Уничтожить нашего самого большого босса и его систему. Но ты не хочешь мне помочь.

– Это бесполезно. Говорю же, там целая сеть.

– Сеть. Паутина, из которой не выбраться. Если не убить паука. Убьем паука, Миша, – паутина засохнет и рассыплется.

– Легко сказать, – хмыкнул Жук.

– А может, ты и есть тот самый паук, Миша? – Марк хищно и назойливо смотрел ему в глаза.

– Нет. Мне до него далеко, – занервничал тот.

– Насколько далеко?

– Есть еще одно звено...

– Кто?

– Он просил, чтобы я называл его Фим Фимыч. А как зовут его на самом деле, без понятия...

– Давно ты с ним работаешь?

– Восемь лет. Но встречаемся очень редко. Раз, максимум два в год... Только в экстренных случаях...

Марк хорошо помнил, как попал в организацию. Связался с бывшим сокамерником, который предложил ему работу, дал согласие, а потом появился Жук. Первое время Марк работал в группе, из которой в лицо знал только двух человек, что непосредственно выводили его на цель. Затем перешел в автономный режим, стал зарабатывать большие деньги. Но так до сих пор толком и не знал, что представляет собой система, в которую он позволил себя втянуть. И сокамерника ни разу больше не видел, и людей, с которыми когда-то работал. Но так и должно быть. Потому он и не пытался ничего выяснять. Меньше знаешь – крепче сон. Но теперь все изменилось. Теперь ему нужно было вскрыть этот нарыв, чтобы не захлебнуться гноем.

– Как он выглядит?

– Ну, высокий такой. Худощавый. Возраст около сорока, но виски уже седые. Только виски, а остальное все – плешь, – нервно засмеялся Жук. – И лоб очень морщинистый. Может, потому, что хмурится часто. Манера у него такая – когда говорит, брови хмурит. А брови густые, косматые... Глаза навыкате, карие, переносица узкая, нос треугольный, ноздри широкие. Мешки под глазами – видно, проблемы с почками. Губы широкие, тонкие, он их кривит на правый уголок, когда говорит...

Марк слушал и качал головой. Жук говорил о человеке, который по своему описанию ничем не напоминал ему сокамерника. А он грешным делом думал, что Савелий находится где-то в средней части, а то и на вершине созданной кем-то пирамиды. Впрочем, такая вероятность не исключалась.

– Хотел бы я посмотреть, как он кривит губы, – усмехнулся Марк.

– Я не знаю, как на него выйти, – нервно мотнул головой Жук.

– А если хорошо подумать? Пойми, от этого зависит твоя жизнь...

– Но я правда не знаю. Он сам приходит, когда ему надо. И связь через компьютер. Или абонентский ящик. Ну, ты в курсе...

– Что, и никаких зацепок? Может, что-то личное? Может, в ресторане где-то гуляли? Может, в гольф друг с другом гоняли? Может, бабу не поделили? Ты думай, думай, Миша. Время у тебя еще есть...

Марк не стал выдергивать из рукава «ПСС», но достал из-за пояса «вальтер», накрутил на него глушитель.

– Есть у тебя еще время. Есть.

– Ну, может, я назначу ему встречу? – с паническим ужасом смотрел на него Жук.

– Это долго, – отозвался Марк. – Думай, Миша, думай...

– Я не знаю, я, честное слово, не знаю!

– Жаль. Очень жаль. – Марк огорченно вздохнул, скручивая с пистолета глушитель.

Похоже, запугивание ничего не даст. Или Жук очень крепкий орешек, или он действительно не знает, как выйти на Фим Фимыча. А может, просто растерялся от страха, может, не может вспомнить какую-то маленькую, но очень важную деталь. Марк готов был к такому исходу, но в его джентльменском наборе была только одна ампула с так называемой сывороткой правды. Препарат уникальный и действенный, но только в одной дозе. И то за ней нужно идти к машине.

Несильным, но резким ударом в шею он вырубил Жука, заклеил ему рот, привязал к основанию куста. До машины идти недолго, обратно еще быстрей, но все-таки это время, в течение которого пленник и в себя прийти успеет, и освободиться, если будет связан недостаточно крепко. Жук не дилетант, он тоже когда-то служил в спецназе, и ему известно многое из того, что недоступно среднестатистическому обывателю.

С виду неспешным, но достаточно быстрым шагом он вышел из леса, заигрывающе-ироничной улыбкой поприветствовал бегущую навстречу толстушку с густо накрашенными глазами, та скорчила недовольно-пренебрежительную мину – обычная реакция женщины на хронического алкоголика, а именно за него и приняла Марка. Что ж, неудивительно. Третьи сутки в работе, и вид у него несвежий, даже малость помятый. И еще утром из-за куста выходит – что там он, спрашивается, делал, если не отсыпался после бурных возлияний? А то, что перегаром не разит, так ведь никто и не принюхивается...

По тропинке он вышел к первой, а если точней, то последней линии танхаусов, добрался до своей машины; на ней он вдвое сократит расстояние до леса, а дальше уже пешком. И не с пустыми руками.

Он сворачивал с одной улицы на другую, когда увидел подъехавший к дому «Форд». Казалось бы, ничего такого: ведь вокруг столько машин. Но все-таки он остановился, полез в сумку за передним креслом, выудил оттуда бинокль.

Высокий плешивый мужчина с морщинистым лбом подошел к невысокому прозрачному забору, остановился возле калитки, через которую Жук вышел на утреннюю пробежку. Нажал на клавишу звонка, раз, другой. Сунул руку в карман серого, непритязательного на вид пиджака, вынул оттуда телефон, набрал номер, после чего долго, с непроницаемо спокойным лицом ждал ответа. Но молчит Жук, а по-другому и быть не может.

Мужчина скривил губы, выражая недовольство. Ну вот, и эмоциям волю дал. Посмотрев на часы, вернулся к машине, сел за руль. Но уезжать не торопится. Жука ждет. Надо бы объяснить, что смысла в этом нет.

К «Форду» Марк приближался походкой спешащего на работу человека. В конце улицы – автобусная остановка, и его маневр не мог вызвать подозрение. Но сам по себе он мог привлечь внимание плешивого, если тот, конечно, знал его в лицо, что вполне возможно. И если это Фим Фимыч, словесный портрет которого нарисовал Жук... Если это следующее промежуточное звено в сложной системе машины смерти...

Марк изображал не просто спешащего, но еще и опаздывающего человека. И делал вид, что переживает до нервного тика. То плечом подбородок потрет, то рукой волосы на лбу поправит, то губой кончика носа коснется, мигал, щурил глаза, дергал щекой. И голову низко склонял, глядя себе под ноги, что наряду с нервозной мимикой должно было помешать мужчине рассмотреть его лицо. Должно было... Но могло и не сработать.