— Варя ты чего? — удивился я, отстраняясь, — даже не вздумай влюбиться в меня! Помни, что это всё понарошку!

— Да кому ты нужен! — мгновенно возмутилась она, тоже отшатываясь, — иди, родители теперь точно запретят мне тебя к себе пускать.

— Если будут проблемы, звони, — предупредил я её.

— Иди уже, — она захлопнула за мной дверь.

На улице было уже очень поздно, граждане спешили по домам, кто с покупками, а кто и чуть приняв на грудь, а я посматривал вокруг и ждал такси, которое для меня вызвала Варя по телефону, что был у них в квартире.

— Молодой человек, закурить не найдётся? — я сначала услышал шаги, а затем и сам голос, когда из дворов вышли шесть примечательной внешности парней, знакомой мне фактуры с кепками и хриплым выговором.

Глава 24

— Нет и вам не советую, — миролюбиво ответил я.

— Тебе привет от Игоря, — бросил он, доставая нож, и все остальные также это сделали.

— Я даю вам шанс убрать оружие и уйти отсюда целыми и не покалеченными. Это не ваши разборки парни и вы точно зря в них вписываетесь, — предупредил я их, вытаскивая связку с ключами.

Тут они переглянулись.

— Малёк может и правда? Не наш это рамс? — тихо спросил один из них, косясь на мои габариты.

— Уже поздно это обсуждать, — цыкнул он, — окружайте, не дайте ему сбежать!

Ситуация была для меня крайне знакомой со множеством людей с ножами, так что сняв куртку и намотав её в несколько слоёв на левую руку, я приготовился бежать. Дыхалка у этих оказалась совсем ни к чёрту, даже хуже, чем у ленинаканских подростков, так что подрюкав их немного бегом, я ударом в челюсть опорой на явару, отправил первого в нокаут, а судя по тому, как сухо что-то щёлкнуло, есть он теперь будет только из трубочки.

Второй завизжал от боли, когда титановый кастет порвал ему мышцы на руке, а остальные увидев судьбу товарищей, попытались договориться.

— Уже поздно, — спокойно сказал я, набрасываясь на них, и когда они повалились на землю, сбитые ударами по голени и бёдрам, закрывая руками головы, я всем сломал по правой руке, чтобы неповадно был ближайшее время тыкать в людей колющими предметами. Само же холодное оружие отправилось позже на дно реки, и под вопли и крики боли, на которые, впрочем, советские граждане в такой поздний час не спешили бросаться на помощь, я отправился обратно бегом на базу.

Кузнецов ничего не знал о произошедшем, лишь поворчал, что опять шляюсь по бабам. Вот только меня это не сильно обрадовало, поскольку утром предстоял разговор с генералом.

***

Его машина ждала меня, поэтому едва отбегав положенную двадцатку, я переодевшись, нырнул в тёплый салон.

— Доброе утро Григорий.

— Привет Вань, — поздоровался он.

— Как генерал?

— Когда я уезжал за тобой, — хмыкнул он, — в его цензурной речи были только предлоги «в» и «на», а ну ещё он упоминал про остров Итуруп. Не знаешь где это?

— К сожалению, знаю, — расстроился я, — далеко.

Остаток дороги мы доехали молча и пропуск на меня был готов, поэтому без особых промедлений мы прошли в кабинет, открыв дверь в который, я с расширяющимися глазами от удивления увидел в нём Игоря Щёлокова со вчерашним милицейским генералом и товарища Белого, с крайне озадаченным выражением лица.

— А Ваня, — обрадовался он, — слушай тут такое дело, на меня вышел товарищ Деревянкин, и попросил, чтобы два взрослых парня поговорили между собой и решили все вопросы, не впутывая в эти разборки государственные службы.

— Да? — искренне удивился я, — ну я не против.

— Идёмте покурим товарищ генерал, — Белый показал на выход и тот, кивнув пошёл за ним.

Мы остались с сыном Щёлокова одни, и я пройдя, обошёл его со спины и сел перед ним на другую сторону стола. Вид его был при этом слегка пришибленный.

— О чём ты хотел со мной поговорить? — первым начал я.

Уголок его губ дрогнул, но он ответил.

— Ты вчера сильно покалечил людей, которых я попросил встать за меня, теперь на меня повесили их лечение, оплату содержания их родных и неустойку, что не рассказал, против кого они идут.

— И мне какое до этого дело? — удивился я.

— Это очень большая сумма Иван, я не смогу её собрать, даже если продам машины и свои вещи, — его нижняя губа затряслась, да и в целом он не выглядел таким уверенным, каким был вчера, угрожая мне и полоская грязью Варю.

— Отца попроси.

— Ты не понимаешь, это серьёзные люди, они не поймут обращения в милицию, — он отрицательно покачал головой.

— Опять же, это не моё дело, я их предупредил, что это не их рамсы.

— Иван я признаю, я погорячился вчера, был неправ.

На него было противно смотреть, настолько ничтожным он сейчас казался.

— Я поговорил с отцом, сказал, что мы уладим всё случившееся между собой, поскольку он был не рад противостоянию с КГБ, — продолжил он.

— Всё ещё не улавливаю своего участия во всём этом.

— Давай просто помиримся, пожмём друг другу руки, и ты кое-что привезёшь для этих людей из Мексики, — он посмотрел на меня, — тогда они согласны будут списать с меня этот долг.

Я пожал плечами.

— Ты много хочешь, но слишком мало предлагаешь взамен. К тому же что-то незаконное я не повезу, и плевать кто там что хочет.

— Это просто часы! Дорогие часы, — помотал он головой, — швейцарский хронограф. У нас такой не достать ни за какие деньги.

Я безразлично пожал плечами.

— Иван слушай, я сделаю всё что ты хочешь. Могу достать наркотики, девочек, мальчиков если нужно. Могу обеспечить вход в любой ресторан или магазин! У нас даже есть свой, для избранных, который открыл отец, там есть практически всё, даже заграничное! Если поможешь мне сейчас, я сделаю всё для тебя!

— Магазин говоришь, — задумчиво почесал я подбородок.

Он, видя, что у меня впервые за этот разговор появился хоть к чему-то интерес, к тому что он говорит, стал быстро описывать, что в нём продаётся.

— Ты смог меня заинтересовать, — наконец для видимости признался я, — хорошо, но предупреди этих людей сразу, если внутри часов будет что-то незаконное, я выброшу их сразу. Не собираюсь подставляться.

— Конечно Иван, конечно! — тут же залепетал он.

— И вечером поедем к Варе домой, и ты извинишься перед ней.

— Конечно, — он был видимо