— Не представите ли вы меня вашей компаньонке?

Это тоже было неожиданностью. Она пробормотала:

— Миссис Каммингс, мистер Норт.

Я подошел к миссис Каммингс и пожал ей руку.

— Мадам, вы тоже из Висконсина? — спросил я.

— Нет, сэр. Я из Бостона.

— Вы тоже любите читать?

— Я обожаю читать, но, понимаете, времени не хватает.

— Наверно, ваши пациенты — когда немного окрепнут — любят, чтобы им читали? Что-нибудь легкое, развлекательное?

— Нам приходится соблюдать осторожность, сэр. Когда я обучалась, мать директриса рассказала нам об одной сестре, которая читала пациенту после операции «Миссис Уиггс с капустной грядки». Пришлось снова накладывать швы, представляете? Она рассказывает этот случай каждому выпускному классу.

— Чудная книга. Я хорошо ее знаю.

По-видимому, пришла пора обратить внимание на хозяйку дома.

— Миссис Грэнберри, я не хочу читать ничего скучного, да и вы, безусловно, не захотите слушать, поэтому предлагаю условиться о некоторых правилах…

Она меня перебила:

— Что именно сказал вам мистер Грэнберри, когда приглашал вас читать?

— Он сказал, что вы очень умная женщина, но из-за несчастного случая в детстве пропустили несколько лет школы; что, пока вы были нездоровы, к вам ходили учителя, внушившие вам предубеждение против поэзии и некоторых классиков.

— Что он еще сказал?

— Насколько я помню, больше ничего — он сожалел только, что во второй половине дня вам нечем себя занять.

Выражение лица у нее было решительное.

— Какие же правила вы предлагаете?

— Такие: я начинаю читать книгу, и вы меня не прерываете пятнадцать минут. Затем я смотрю на вас, и вы даете мне знак — продолжать еще четверть часа или взять другую книгу. Не кажется ли вам это правило разумным, мадам?

— Не называйте меня мадам. Позвольте сказать вам, мистер Вест, под этим есть какая-то подкладка, и мне она не нравится. Я не люблю, чтобы со мной обращались как с недоразвитым ребенком.

— А-а, — сказал я, быстро поднимаясь, — значит, тут какое-то недоразумение. Желаю вам всего хорошего. Из слов мистера Грэнберри я понял, что чтение вслух может доставить вам удовольствие. — Я подошел к миссис Каммингс и пожал ей руку. — Всего хорошего, миссис Каммингс. Надеюсь, мы с вами еще увидимся. Только прошу вас, запомните меня как мистера Норта, а не мистера Веста.

Хозяйка дома решительно вмешалась:

— Мистер Норт, если мне не нравится сама идея, вы тут ни при чем. Мистер Грэнберри просил вас прийти и почитать мне, так что, пожалуйста, садитесь и начинайте. Я принимаю ваши условия.

— Благодарю вас, миссис Грэнберри.

Я сел и начал читать:

— «Эмма Вудхаус, красивая, умная, богатая, с уютным домом и счастливым нравом, казалось, одарена была всеми благами жизни; и в мире, где прожила она двадцать один год, ее мало что сердило и огорчало».

— Простите, мистер Норт. Будьте добры, прочтите снова.

Я прочел.

— Кто это написал?

— Джейн Остин.

— Джейн Остин. Она ничего не понимает в жизни.

— Вам в это трудно поверить, миссис Грэнберри?

— Двадцать один!.. Я не была уродом; я не была дурой; мой отец был самым богатым человеком в Висконсине. У меня был уютный дом и ангельский нрав. Я прожила двадцать три года, и по большей части это был сущий ад. Извините за выражение, миссис Каммингс. Я только тогда была счастлива, когда каталась верхом. И еще четыре дня — когда сбежала с цирком. Спросите любую честную женщину, и она вам скажет то же самое… Но мы условились, что вы читаете четверть часа. Я держу слово. Что дальше?

Мне стало немного не по себе. Я вспомнил: Джейн Остин и сама дает нам понять, что всякой девушке, у которой есть хоть капля разума, бывает в жизни туго. Я стал читать дальше. Слушали меня очень внимательно. Когда мы познакомились с миссис Бейтс и ее матерью, хозяйка заметила:

— Зачем только пишут про старых дураков? Пустая трата времени!

Без двадцати пяти пять я поднял глаза и получил разрешение продолжать. В шесть я закрыл книгу и встал.

— Спасибо, — сказала она. — В следующий раз возьмите какую-нибудь другую книгу. Меня как раз начало убивает. А когда начали, я могу продолжать сама. Книга большая?

— Это издание — в двух томах.

— Оставьте их здесь, а в следующий раз принесите другую.

— Я прощаюсь с вами, миссис Грэнберри.

Я попрощался и с миссис Каммингс, которая тихо сказала:

— Вы чудесно читаете. Я не могла удержаться от смеха. Это неправильно?

При следующей встрече миссис Грэнберри вела себя дружелюбнее. Даже подала мне руку.

— У этой Остин все книги про слабоумных?

— Часто говорят, что она была невысокого мнения о мужчинах и о женщинах.

— Ей бы поглядеть на кое-кого из моих знакомых… Как называется эта новая?

— «Дэйзи Миллер». Она написана человеком, который провел молодые годы в Ньюпорте.

— В Ньюпорте? В Ньюпорте?

— И как раз недалеко от вашего дома.

— Тогда зачем он писал книги?

— Простите?

— Если он был так богат, зачем он корпел над книгами?

Я не сразу нашелся. Я посмотрел ей в глаза. Она слегка покраснела.

— Ну, — медленно начал я, — думаю, ему надоело покупать и продавать железные дороги, строить гостиницы и называть их своей фамилией, играть на скачках и в карты в Саратога-Спрингсе, плавать на своей яхте в одни и те же порты, ходить на обеды и балы и встречать там каждый вечер одних и тех же людей. Вот он и сказал себе: «До того как умру, хочу получить настоящее удовольствие. Черт подери! — сказал он. — Ох, простите, миссис Каммингс! — Возьму-ка я и все опишу: как люди ведут себя в жизни. Толстые и худые, счастливые и несчастные». Он писал и писал — сорок с лишним толстых томов о мужчинах, женщинах и детях. Когда он умер, последняя книга, еще неоконченная, лежала на столе — роман «Башня из слоновой кости», где действие происходит в Ньюпорте и речь идет о пустоте и бесцельности здешней жизни.

Она смотрела на меня, не зная, то ли ей сердиться, то ли недоумевать.

— Мистер Норт, вы надо мной смеетесь?

— Нет, мадам. Мистер Грэнберри предупредил меня, что вы не всегда умеете показать товар лицом — иногда, просто от скуки, вы говорите первое, что придет в голову. Так что действительно камешек был — в ваш огород.

После недолгой борьбы Майра справилась с собой и велела мне начинать. Послушав час, она сказала: