Хантер промолчал.

— Поверь, Роберт, я не горю желанием сотрудничать с полицией. Но мы, не тратя драгоценного времени, поймем, действительно ли ваш псих похитил Катю, только в том случае, если мы поделимся друг с другом информацией. — Она постучала по папке. — Ключевое слово в этом предложении — «поделимся». Если я расскажу тебе все, что знаю, ты поступишь так же. И не надо мне вешать лапшу на уши, говоря о засекреченной информации. Я не журналистка, и у меня будут неприятности, если что-то об этом деле просочится в прессу. У нас с тобой общая цель — поймать этого ублюдка. Ваши жертвы уже мертвы, но Катя может быть еще жива. Ты действительно хочешь тратить впустую время?

Хантер читал информацию об Уитни Майерс, присланную Дженкинсом, и понимал, что просто так она не станет делиться с ним собранными данными.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Майерс пыталась понять, о чем думает Роберт. Но такого вопроса она не ожидала:

— Это ты их убила?

В комнате повисло напряженное молчание. Ни Хантер, ни Майерс не шевелились, глядя друг другу в глаза. От Уитни так и веяло холодом.

Роберт прочитал всю информацию по последнему делу Майерс в полиции Лос-Анджелеса, которую удалось раздобыть Дженкинсу. Судя по этим данным, пару лет назад Уитни направили разрешить ситуацию, возникшую в небоскребе в Кульвер-Сити: какому-то десятилетнему мальчику удалось выбраться на крышу здания, и он сидел на самом краю в восемнадцати этажах над землей. Полиции сказали, что мальчика зовут Билли. Он не отвечал на слова соседей, и по вполне понятным причинам никому не хотелось к нему приближаться. Родители Билли погибли в автокатастрофе, когда малышу было всего пять лет, и с тех пор он жил со своими дядей и тетей, оформившими документы по усыновлению. Они ушли куда-то в гости, и Билли остался дома один.

Медицинских записей о душевном расстройстве мальчика не было, но соседи сказали, что ребенок всегда был очень грустным, никогда не улыбался и не играл с другими детьми.

Майерс решила, что другого выбора у нее нет, и, в нарушение протокола, поднялась на крышу сама, не дожидаясь приезда своей команды.

В отчете, который попал к Хантеру, говорилось, что Майерс провела на крыше только десять минут, когда Билли просто встал и прыгнул вниз.

Уитни была настолько шокирована произошедшим, что взяла на работе отпуск. Впрочем, от услуг полицейского психотерапевта она отказалась. Через два дня после инцидента дядя и тетя Билли спрыгнули с крыши в том же месте, что и мальчик. Они были прикованы друг к другу наручниками. Можно было бы предположить, что убитые горем приемные родители Билли приняли решение о коллективном самоубийстве, однако же соседи видели, как через пару минут после гибели Питера и Анжелы из здания вышла женщина, по описанию похожая на Майерс.

— Питер и Анжела Файерсфакс, — пояснил Хантер.

— Да, я знаю, о ком ты говоришь, — твердо ответила Уитни.

— Ты столкнула их с крыши?

— Какое, черт побери, отношение это имеет к нашему теперешнему расследованию?

Роберт отхлебнул виски.

— Ты только что попросила меня поделиться с тобой данными о текущем расследовании. А ведь я едва успел с тобой познакомиться. Раньше ты работала в полиции, поэтому знаешь, что сделай я так, то нарушил бы правила. Но я не против рассказать тебе кое-что, если это поможет мне поймать этого ублюдка. Проблема состоит в следующем: я собрал о тебе кое-какую информацию. В полицейском отчете говорится, будто высока вероятность того, что ты надела наручники на двух ни в чем не повинных людей и столкнула их с крыши восемнадцатиэтажного дома. Если ты способна на такое, то я намерен прекратить с тобой всякое общение. — Достав из кармана удостоверение Майерс с отметкой «частный детектив», Хантер положил карточку на стол.

Девушка не обратила на это никакого внимания. Ее взгляд мог бы прожечь дыру в лице Роберта.

— И что ты думаешь об этом?

Хантер удивленно приподнял брови.

— В материалах, которые я читала, сказано, что ты хорошо разбираешься в людях. Так вот, я хочу спросить тебя. Как ты полагаешь, я могла бы столкнуть с крыши двух, как ты выразился, ни в чем не повинных людей?

— Я здесь не для того, чтобы судить тебя за твои поступки, но я хочу знать правду. Я хочу услышать твою точку зрения относительно того, что тогда произошло, а не делать выводы, основываясь лишь на отчете из отдела внутренних расследований и характеристике от штатного мозгоправа.

— А я хочу услышать твое мнение, — отрезала Майерс. — Ты считаешь, что я столкнула с крыши этих людей?

Характеристики Уитни до инцидента с Файерфаксами были впечатляющими. Она тяжко трудилась, чтобы стать детективом, и очень гордилась полученным званием. Девушка прекрасно справлялась со своей работой и была одной из лучших сотрудников в отделе. Об этом свидетельствовал ее послужной список. Даже после того, как Майерс ушла из полиции и занялась частным сыском, ее репутация была безупречна. Хантер знал, что люди с таким характером не выходят из себя ни с того ни с сего. Подумав над этим немного, он подался вперед:

— Я думаю, что ты позволила эмоциям взять верх и не могла относиться к делу непредвзято. Но ты была опытным детективом, а значит, это произошло неспроста. Я предполагаю, что ты подозревала, будто в той семье происходит что-то поистине омерзительное. Происходит с Билли. Но у тебя было недостаточно улик для того, чтобы доказать это. Вероятно, ты вернулась к приемным родителям Билли, чтобы поговорить с ними, и тогда что-то пошло не так.

Майерс молчала.

— Если я прав… то, возможно, на твоем месте я и сам поступил бы так же.

Не сводя взгляда с лица Роберта, девушка медленно отхлебнула виски и поставила стакан обратно на стол. Хантер внимательно следил за ее реакцией.

— Она покончила с собой, — спокойно произнесла Уитни. — Анжела Файерфакс спрыгнула с крыши.

Роберт ждал продолжения.

— В тот день нам сообщили, что кто-то собирается прыгнуть с крыши небоскреба, и я отреагировала первой. Я добралась туда за две минуты и вынуждена была нарушить инструкции. У меня не было выбора. Нельзя было ждать, пока приедут остальные. Я почти ничего не знала о мальчике, который хотел покончить с собой. Когда я поднялась наверх, то увидела, что на крыше сидит малыш, свесив ноги за край. Он прижимал к себе плюшевого медвежонка и что-то рисовал в блокноте. Билли был таким маленьким… таким хрупким… И он был испуган. Вот почему я не могла ждать остальных. Сильного порыва ветра было бы достаточно, чтобы его просто сдуло, — девушка заправила прядь волос за ухо. — Мальчик плакал. Я спросила, что он делает на краю крыши. «Рисую», — прошептал он. — Майерс сделала большой глоток. — Я сказала ему, что тут нельзя сидеть и рисовать, потому что это опасно. И знаешь, что он мне на это ответил?

Хантер промолчал.