В поездках по офисам и выставочным залам мистера Платта сопровождал переводчик Никита. Они были знакомы по предыдущему приезду мистера Платта в Москву. Миллиардеру нравился этот немногословный, вечно сосредоточенный на своих мыслях человек. Все переводы Никиты были лаконичными и педантично точными. Он никогда не позволял себе отсебятины и легко запоминал целые куски речи собеседников Платта, которые потом и переводил слово в слово.

После очередного визита они сидели в машине и пили кока-колу, которую мистер Платт очень любил. (У него было предубеждение против кофе, в то же время мистер Платт был уверен, что кока-кола оказывает на организм такое же ободряющее воздействие, как и кофе, но с меньшими негативными последствиями для сердечной мышцы.)

— Ник, вот смотрю я на вас и думаю, — заговорил мистер Платт, искоса поглядывая на своего переводчика, — все-таки счастливый вы человек! У вас нет никаких особенных забот. Вернее — все ваши заботы и проблемы просты и понятны, они… как бы это лучше сказать… естественного происхождения. В отличие от моих проблем, которые я создаю себе сам в погоне за деньгами и которые мне абсолютно не нужны.

— Мне кажется, вы немного упрощаете, — возразил Никита. — То, что я зарабатываю меньше денег, не значит, что я живу безоблачной жизнью. Скорей наоборот. Я всегда думал, что деньги нужны человеку для того, чтобы откупаться от проблем. И в этом смысле богатые люди — самые счастливые люди на земле. Там, где мне приходится биться головой об стену, вы просто покупаете танк, и он делает все за вас. Это я образно говорю, — пояснил Никита.

Мистер Платт мягко рассмеялся:

— А вы философ, Ник! И все-таки, несмотря на большую разницу, мы с вами смотрим на жизнь почти одинаково. О чем это говорит? Да о том, что человек всегда остается человеком. А больше у него денег или меньше — это не имеет принципиального значения. Все мы крутимся, чтобы выжить.

«Посмотрел бы я, как бы ты крутился на мою зарплату», — беззлобно подумал Никита, но вслух ничего не сказал. В его глазах мистер Платт был ребенком — великовозрастным и избалованным. А ребенку разве Что-нибудь объяснишь?

В отель мистер Платт опоздал. Что поделать, в Москве были жуткие пробки.

Посетителей он увидел сразу, едва вошел в холл. Они тоже сразу его увидели. Встали с кресел и двинулись навстречу.

Один из них был невысокий и довольно полный. Судя по тому, что он держался немного впереди своего спутника, он и был Акишиным. Внешность у Акишина была довольно неприятная — жидкие, светлые волосы, аккуратно зачесанные набок, светло-голубые, почти бесцветные глаза. В довершение всего рот у Акишина был маленький, как пупок, и какой-то мокрый, как будто владелец этого рта только что съел что-то жирное и забыл воспользоваться салфеткой.

Спутник Акишина выглядел полной его противоположностью. Он был темноволос и кучеряв, как итальянец. А во взгляде его было что-то желчное и неприступное, как у злых чиновников-мизантропов, обладающих, на беду окружающим, большой властью.

— Извините за опоздание, — с виноватой улыбкой сказал Платт, пожимая визитерам руки. — Спешил как мог. Вы господин Акишин? — спросил он светловолосого.

— Да, — кивнул тот. — Сергей Михайлович Акишин. А моего спутника зовут Иван Петрович Кожухин. Он председатель Союза инвесторов России.

— О! — улыбнулся Платт. — Очень рад с вами познакомиться, господин Кожухин. — Платт перевел взгляд на коричневый кожаный портфель, который держал в руке Акишин, и добавил: — Я смотрю, вы пришли ко мне не с пустыми руками?

— Да, мистер Платт. Здесь вся необходимая документация.

— Что ж, тогда, если вы не против, господа, предлагаю подняться в мой номер. Там нашей беседе никто не помешает.

Они вошли в лифт и отправились наверх.

…Беседа Платта с российскими бизнесменами продолжалась около двух часов. За это время коллеги успели выпить литр апельсинового сока. А под конец беседы, возбужденные и взволнованные, выпили по рюмке коньяку. Причем тост произносил мистер Платт. Он сказал:

— Господа, я рад, что встретился с вами. Наш разговор изменил мой взгляд на русский бизнес. Отныне я буду требовательней и осторожней. В своем открытом письме к топ-менеджерам я призову провести экстренное заседание директоров, и на этом заседании… — тут мистер Платт взял свою рюмку, — на этом заседании мы выясним, кто есть ху, как говорил когда-то ваш великий президент Горбачев. Предлагаю выпить за это!

Акишин и Кожухин не стали возражать и проворно подняли свои рюмки.

Из отеля они уходили обрадованными и почти счастливыми. Иван Петрович Кожухин даже предположить не мог, что спустя всего несколько дней он будет плавать в Истринском водохранилище с разбитой головой. А если бы в тот солнечный день кто-нибудь сказал всемирно известному финансисту, миллиардеру и филантропу мистеру Лайэму Платту, что он отправится на тот свет, отравившись своей любимой жареной рыбой с фисташками, он бы рассмеялся болвану в лицу.

2

Беседа с дебоширом, а по совместительству — руководителем фирмы «Уралинтек» Игорем Адамским, которого арестовали за драку во время собственной свадьбы, подтвердила подозрения Александра Борисовича Турецкого.

Он и раньше интуитивно чувствовал, что убийство миллиардера Платта, утопление председателя Союза инвесторов Кожухина и похищение «независимого директора» Акишина прочно связаны между собой. Но доказательств не было никаких.

То, что рассказал Адамский, четко указывало на конфликт, имеющийся между «независимым директором» Акишиным и руководством холдинга «Информинвест». Акишин ратовал за то, чтобы холдинг «Информинвест» в качестве системного интегратора выбрал не фирму «Устойчивые технологии», которую возглавлял некий Сергей Александрович Галин, а фирму «Уралинтек», которую возглавлял Игорь Адамский и с которой сам Акишин сотрудничал в качестве научного работника.

Оснований не верить Игорю Адамскому у Александра Борисовича не было.

Якова Наумовича Херсонского, руководителя холдинга «Информинвест», в городе не оказалось, и, чтобы не терять время даром, Турецкий позвонил помощнику председателя Союза инвесторов, договорившись с ним о встрече.

Помощник Кожухина Дмитрий Львович Дмитриев производил впечатление тихого, интеллигентного человека. Строгий деловой костюм, очки с сильными линзами, мелкие морщины на бледноватом лице. Да и говорил он негромким и почти лишенным интонаций голосом.

Он усадил Турецкого в кресло, вызвал по коммутатору какую-то Яну и заказал ей две чашки ее «фирменного» кофе. Не успел Турецкий рассказать Дмитрию Львовичу о причине своего прихода, как дверь кабинета открылась и в комнату вошла красивая девушка. Она поставила на стол поднос с двумя чашками черного кофе. Улыбнулась Турецкому дежурной улыбкой и ушла.

— Вам должно понравиться, — сказал Дмитриев, придвигая одну из чашек Турецкому. — Итак, вы ведете дело Ивана Петровича Кожухина, земля ему пухом. Я был бы рад вам помочь, но мало что обо всем этом знаю.