Ротель была исполнена невиданной силы и красоты, вот только от этой красоты и силы бросало в дрожь. «Это совсем не та девочка, что росла рядом со мной», – подумал Рожденный от земли. И все-таки кое-что в ней оставалось неизменным: ее непокорная душа.

– Вы оба всего-навсего орудия в руках Дрого!

– Может быть… А может быть – это он наше орудие, – ледяным голосом прошептала девушка.

– Сделай это, Ротель, и твое обучение закончено, – подталкивал Оникс.

– Да, учитель, – бесстрастно согласилась она и нацелила воздушную трубку.

– Вторая стрела тебя убьет, – так же спокойно пояснил Оникс.

Изембард обернулся к сестре. В глазах его застыла невыразимая горечь. Годы, прожитые вместе, стремительно пронеслись перед его взором. Они были счастливы в монастыре, когда это был единственный знакомый им мир. Брата и сестру объединяло нечто более прочное, чем узы крови, они были Рожденные от земли. Юноша нашел в себе силы для печальной улыбки:

– По крайней мере, я вижу, что с тобой все в порядке, сестрица. Я упокоюсь вместе с моими учителями, и мы предстанем перед Господом все разом, так же гордо, как мы и жили.

– Давай! – потребовал Оникс. – Стреляй!

Ротель переменила прицел, и стрелка впилась в шею ее учителю.

– Что ты наделала, проклятая?!

– Уходи, братец, – тихо сказала Ротель и выпустила в бестиария вторую стрелу.

– Пойдем со мной!

Изембард сделал шаг вперед – она отступила. Брат разглядел следы укусов на ее руках. Он подумал об ужасе, стыде и отвращении, которые сопровождали сестру все эти годы. Оникс упал на колени в грязь, девушка поспешила к нему. В глазах ее стояла боль.

– Я должна остаться с моим учителем, – сухо ответила она.

По тропе от замка спускалась дюжина наемников Дрого. В последний момент Ротель робко улыбнулась брату, так нежно она улыбалась ему много-много лет назад. Прежде чем уйти, Изембард поднял левой, подвижной рукой меч Гисанда из Барселоны. Ротель крикнула вслед, когда лесная мгла уже поглотила юношу:

– Я только хочу, чтобы ты жил, Изембард! Ради этого я пожертвовала всем.

Ротель махнула рукой наугад, и солдаты Дрого зашагали по неверному следу. Девушка чувствовала себя такой опустошенной, что жалела об утраченной способности плакать. Оникс разрешил ему помочь, и они побрели в другую сторону по звериной тропе. Ученица и учитель знали, насколько силен их яд, смесь белены и животных выделений. Любой другой умер бы в мучительных судорогах в считаные мгновения, но Оникс был способен протянуть еще несколько часов – возможно, даже дней.

– Учитель, я не чувствую вины, – призналась Ротель.

– Это часть твоего обучения, – ответил Оникс без малейшего упрека, без гнева в голосе. И эти слова удивили девушку. – Я не знаю ни одной истории, в которой говорилось бы о смерти бестиария от старости. Такова была моя судьба, то же будет и с тобой.

– Смерти не нравится, когда с нею так долго играют.

Оникс скривился, что вполне можно было принять за его необычный способ улыбаться. Сам он не раз произносил эту фразу в пещере, когда вытаскивал свое самое губительное оружие – кобру длиной почти в человеческий рост.

Тренированные инстинкты подсказывали Ротель, что они в лесу не одни.

– Помогите мне нести учителя, – громко скомандовала она лесной чаще.

Из темноты появилась группа людей устрашающего вида, в шлемах, утыканных шипами и когтями. Теперь Оникса несли они. Девушка с золотистыми волосами и ледяной красотой шла впереди, словно королева дикарей. Да, это была дикая шайка – те, кто уцелел после долгих лет смертоносных походов лесных рыцарей и ее брата Изембарда. Грязные, увечные от ран, в пугающем облачении – эти дикари смотрели на нее с почтением и страхом. Она появилась среди них робкой девушкой, потом они слышали ее вопли в пещере, где Оникс готовил Ротель к ее темному предназначению.

Ротель знала жизнь дикой орды не понаслышке. Она видела, как мужчины насилуют захваченных пленниц, она ела вместе с ними мясо детей, когда охота оказывалась неудачной. Бестиарий посчитал, что его ученице полезно во всем этом поучаствовать, вынести жестокий приговор и ощутить самое глубокое отвращение. А потом он отвел ее на время в Перпиньян, и там Ротель окунулась в нищету предместий, где никто не доживал до тридцати лет. Городская чернь насквозь пропахла голодом и болезнью, а патриции и церковники не проявляли ни капли милосердия. Плач умирающих детишек повсюду звучал одинаково. Вопли девицы, которую берут силой, были исполнены такой же тоски – что в лесу, что в богатой опочивальне, устланной коврами. У лесных оборванцев душа прогнила не больше, чем у всех остальных, только с ними была еще и безнадежность.

Оникс заставлял девушку наблюдать за ужасами жизни, потому что ее превращение в бестиария состояло вовсе не в изучении ядовитых гадов, это был гораздо более глубинный процесс.

– Таков он, мир, Ротель, – говорил Оникс при каждом проявлении смерти. – И такова она, правда.

Девушка и носильщики по узкому ущелью добрались до лесного лагеря. Шаткие мостки вели к пещерам в скалистой стене. Там они и жили. Вперед выступил мрачный Анусо, атаман шайки, бывший плотник из Бесалý, осужденный за разбойничество. Это был крепкий мужчина с копной спутанных рыжих волос, в истертой медвежьей шкуре и с поясом, на котором висели инструменты его прежнего ремесла.

– Анусо, бестиарий умирает, – сообщила Ротель.

Атаман ничего не сказал. Душой его завладели страх и вместе с тем облегчение. По мосткам спускались другие члены отряда. В горной стене проживало почти шестьдесят человек – мужчин, женщин и детей. Здесь они не пользовались ни жуткими шлемами, ни человеческими костями. Эти люди тоже любили друг друга и оплакивали своих мертвецов. Оникса отнесли в его пещеру, отделенную от всех остальных. В глубине помещался тот самый колодец с костями, где Ротель прошла свою инициацию. Девушка до сих пор дрожала, когда подходила к этому месту. Она часами просиживала над темным колодцем, молча и тоскливо, пока ей не начинали мерещиться огоньки позабытых там мертвецов. Ротель не помнила, сколько раз ощущала приближение смерти, помнила только обжигающий яд, жар и бредовые видения. Монахи из Санта-Афры заблуждались: она способна чувствовать страх, и больше, чем сумел бы вынести любой другой на ее месте.

Ротель осмотрела пятнышки на шее и плече Оникса. Плотно присосалась губами и вытянула почерневшую кровь. Оникс лежал спокойно, глядя на нее своими страшными глазами:

– Я тоже убил своего учителя.

– Ты никогда не рассказывал мне о своем прошлом.

– Его нет, ты же знаешь.

– Тебе ведомы истории старших бестиариев. Я хочу пересказать твою историю другим. Мне не нужно знать правду, просто расскажи легенду, которая должна остаться.