В присутствии подростка Хаяси высказался обтекаемо, но в глубине души он решил, что если уж искать, то в номерах-люкс первоклассных гостиниц Иокогамы и Токио.

Подростку отчего-то было неприятно, что Хаяси и Маи оказались знакомы между собой. У взрослых есть какие-то взаимоотношения, о которых он не знает, и только ему одному нет доступа в этот круг. Эти двое связаны через отца, ведь власть — это связи. Он и сам должен как можно скорее завязать отношения с возможно большим количеством людей, и, находясь в центре, он раскинет силки с приманкой, сулящей прибыль одним и убыток другим. Когда же, каким образом ему следует известить всех, что это он является первым лицом в «Вегасе»?

— Раз уж дело обстоит так, надо сообщить в полицию. Звоните! — Маи достала из сумочки мобильный телефон и протянула его Хаяси.

«А ведь с её ограниченным интеллектом она способна, пожалуй, дойти до цели кратчайшим путём!» — Подросток почувствовал, как заработали датчики, извещающие об опасности, когда его взгляд скользнул к обтянутому платьем бюсту.

— Кажется, заявление о пропаже принимают, если неизвестно местонахождение человека в течение пяти-шести дней.

Хаяси переглянулся с Кавабатой и ответил:

— Ну, я не знаю, как там у них принято… Но думаю, что наверняка полиция не сдвинется с места, если просто сообщить, что человека нет несколько дней.

— Но это же совсем не тот случай, когда кто-то из вас не является на работу без уважительной причины. Возможно, что человека похитили, так и надо сказать. — Маи обвела взглядом лица троих и многозначительно подмигнула подростку.

— А вдруг он как раз сейчас вернулся и находится в вашей квартире в Камиоке? — предположил Хаяси с вежливой улыбкой.

Маи бросила злобный взгляд на его гримасу, набрала по мобильному телефону домашний номер и, услышав гудки, приблизилась к Хаяси и приставила трубку к его уху.

— Подождём ещё два дня и, если не будет никаких новостей, сообщим в полицию. — Хаяси вернул Маи её телефон и, взявшись за дужку своих очков в золотой оправе, заново как следует надел их.

— Мне как-то тревожно, но ничего другого не остаётся. — Маи помахала рукой одному лишь подростку и направилась к дверям.

— По-вашему, он уже умер? — бросил подросток ей в спину.

Лицо обернувшейся Маи было так искажено, словно его растягивали во все четыре стороны.

— Что ты такое говоришь! Это же не игра! Папа не мог умереть! — Даже не пытаясь смахивать слёзы, которые наполнили её глаза, Маи сбежала по лестнице вниз.

— Директор не умер, он жив! — Подросток медленно обвёл взглядом лица присутствующих, которые продолжали оставаться в столбняке, не в силах оторвать глаз от двери на лестницу.

Подросток взял у Сугимото копию недельного отчёта и покинул офис компании. По дороге к станции он позвонил домой и сообщил Кёко, что вскоре приедет, но чтобы к ужину его не ждали.

Поскольку он давно не питался нормально, то не имел отчётливого представления о том, теряет ли он вес или, наоборот, прибавляет. Неверной походкой, на ватных ногах он брёл в обход «золотого квартала» к станции Каннай, раздумывая, брать или не брать такси. Хотелось бы выпить чего-то сладкого, вроде холодного чая или какао со льдом, и чтобы туда одну треть сахарного сиропа. Но заходить в кафе желания не было, он решил купить где-нибудь бутылочку энергетического напитка «Юнкер». Напрямик, через улочки «золотого квартала», он идти остерегался, не только из-за того, что старался держаться подальше от «Золотого терема», но и потому, что не хотел, чтобы его тревожили детские воспоминания. Ему казалось, что, когда умрёт старик Сада, исчезнет с лица земли и «золотой квартал». Во всяком случае, погаснут чарующие прохожих неоновые огни и стихнет наполненный жаром шепоток разврата. Ведь такие кварталы, как Фукутоми и Акэбоно, уже утратили былую славу злачных мест. Подростка поразило, насколько вялыми были движения и унылыми лица тех прохожих, которые попадались ему навстречу, он даже поморгал, заподозрив что-то неладное со своим зрением. То ли люди возвращались по домам, то ли шли в условленное место, чтобы с кем-то повидаться, к примеру, выпить и посидеть с друзьями, но выглядели они как бредущие сдаваться с повинной преступники, раздавленные под ударом непоправимой беды. Глядя на эти охваченные тревогой лица, можно было подумать, что где-то поблизости случилась катастрофа и люди пребывают в шоке, однако сирены полицейских машин или «скорых» были не слышны. На лицах людей была написана уверенность в том, что всё было отвратительно и сегодня, и вчера, и позавчера, и впредь тоже всегда будет случаться только что-то плохое. Ну почему все такие мрачные? Стоило подростку это подумать, как он встретился взглядом с молодым клерком, глаза которого были глазами душевнобольного. «Может быть, и я кажусь таким?» — Подросток перемахнул через ограждение тротуара и замахал рукой, подзывая такси.

Когда он зашёл в гостиную, Коки и Кёко смотрели телевизор.

— Коки-сан сказал, что надо подождать. Я быстро, сейчас разогрею… — Кёко пошла на кухню.

— Говорил же, чтобы ели без меня… — Подросток почувствовал неловкость оттого, что стал кем-то вроде главы семейства. Вместе с Коки он пошёл в столовую и уселся за стол.

— Мы не голодные, потому что ходили в «Квинз Ист» и ели жареного цыплёнка, — заявил Коки.

— Что вы там делали? — спросил подросток непривычно бодрым тоном.

— Смотрели, как причаливают и отчаливают корабли в порту. А потом пошли в «Кентакки» и ещё ехали на электричке.

Подросток постарался, чтобы никто не подумал, что он сердится, и крикнул в кухню Кёко:

— Водить его на прогулку достаточно раз в неделю или раз в десять дней!

Посмеиваясь про себя, Кёко что-то помешивала в кастрюле.

— Корабли не сталкиваются, даже когда плывут навстречу друг другу. Кажется, что они стоят на месте, но неожиданно замечаешь, что они уже совсем далеко. Чуть отвернёшься, а кораблик исчез из виду. Странно, да, Кадзуки? А я смогу поплыть на корабле? — Коки устремил взгляд куда-то вдаль, словно смотрел за горизонт.

— Братику Коки можно и на корабле плавать, и на самолёте летать. Если захочешь, будешь плавать и летать сколько угодно, можно и за границу. — Подросток взял ложку и попробовал тушёное мясо с овощами, которое приготовила Кёко.

— Неужели правда? — Коки всё ещё сидел, уставившись вдаль.

— Правда, правда, — ответил подросток, словно утешая, и Коки с улыбкой схватился за ложку.

Они были словно семья из трёх человек, и подросток, ощутивший странную радость и успокоение, съел дочиста и мясо, и хлеб, и салат, а потом протянул Кёко пустую тарелку за добавкой. После того как они втроём съели десерт, состоявший из винограда и грейпфрутов, над столом повисло удовлетворённое молчание.

— Я хочу поговорить с Кёко, может, ты послушаешь диски у себя в комнате? — сказал подросток брату.