Теперь, когда Фанни исчезла, мы с Тимоти вернулись к нашему старому занятию — закупке провизии на рынках. Теперь мы занимались этим без особого энтузиазма, поскольку Фанни разъяснила нам, что мы в этом ничего не понимаем. Вообще наш энтузиазм к участию в делах миссии несколько поугас, возможно, оттого, что мы вспоминали о Фанни.

Однажды мы отправились закупать продукты. Я сказала Тиму о том, что моя мать собирается приехать в Лондон, и он ответил, что с радостью познакомится с ней.

Мы остановились возле одного из лотков. Я выбрала фрукты и, пока Тимоти расплачивался за них, повернулась и остолбенела. В толпе я заметила Фанни!

— Фанни! — крикнула я и бросилась к ней. Она, должно быть, услышала меня и тут же постаралась скрыться.

— Фанни! Фанни! — кричала я.

В ответ она лишь еще энергичней начала проталкиваться сквозь толпу. Наверное, мне следовало остаться на месте, но я не владела собой. Мне было необходимо переговорить с ней, я должна была выяснить, почему она убежала.

Рыночная площадь осталась позади, но Фанни продолжала опережать меня.

— Фанни, вернись, я хочу поговорить с тобой! кричала я.

Она не оборачивалась, ускоряя шаги. Я следовала за ней, не обращая внимания на окружающих. Мы попали в лабиринт улочек, где я никогда не была, а Фанни продолжала бежать. Она завернула за угол, и я потеряла ее из виду. Я бросилась вперед.

Окружение я замечала лишь боковым зрением. Эти домишки, скорее, можно было назвать хибарами: здесь чувствовался неприятный запах нестиранной одежды и немытых тел. На углу, за который свернула Фанни, располагалась питейная лавка, и, пробегая мимо, я заметила, как на меня уставились находившиеся в ней люди. На тротуаре лежал какой-то мужчина.

Кто-то крикнул мне вслед: «Привет, милашка!» Я ни на что не обращала внимания. Я заметила, как Фанни свернула в сторону одной из хижин и исчезла из виду. Неожиданно я поняла, какую глупость совершила: я заблудилась. Тимоти не понимает, что случилось. Он расплачивался за покупки и вдруг обнаружил, что я пропала. А я находилась здесь, одна в таком месте…

На мостовой копошились игравшие дети. Бросив игру, они уставились на меня. На крыльце стояла женщина. Смахнув со лба прядь грязных волос, она хрипло рассмеялась.

Двое молодых мужчин двигались ко мне.

— Эй, мисс, тебе помочь?

Я отступила назад, но они приблизились ко мне: один зашел сзади, а другой смотрел мне прямо в лицо. Меня охватил ужас.

— Фанни! — закричала я.

Что толку было в этом крике? Она куда-то исчезла. Сейчас она не слышала меня, а когда слышала, не пожелала даже обернуться.

Один из мужчин схватил меня за руку и бросил плотоядный взгляд.

— Симпатичная девка!

— Прочь!

Как вы смеете! — воскликнула я. И тогда я услышала голос.

— Анжелет!

Это был Тимоти. Он схватил человека, державшего меня за руку, и швырнул его на землю. Второй бросился на него, но для Тимоти он был не соперником. Рядом с ним было отчетливо видно что это всего лишь недокормленные подростки.

— Анжелет, да что же… — начал он.

Я указала ему на хижину.

— Фанни! Она зашла туда!

Тимоти колебался лишь секунду, потом сказал:

— Пойдем туда!

Его лицо стало жестким. Он крепко взял меня за руку, и мы направились к дому, который, по нашим предположениям, был домом Фанни.

Мы оказались в темном коридоре, где пахло сыростью и пылью. Открылась дверь, и женщина с младенцем на руках появилась перед нами, спросив:

— Чего вам надо?

— Фанни…

Она качнула головой.

— Наверх!

Мы поднялись по расшатанной лестнице. Перила были сломаны, откуда-то сверху капала вода.

В конце лестницы была дверь. Открыв ее, мы оказались в комнате. Окно было занавешено драной тряпкой, стоял диван с торчащими пружинами. Но я не обращала внимания на обстановку, поскольку здесь же была Фанни, а с ней женщина, видимо, ее мать.

На Фанни было то же синее шерстяное платье, потерявшее первоначальную свежесть, а в волосах — та самая лента. Выглядела она пристыженной и очень несчастной.

— Фанни, — сказала я, — почему ты не захотела поговорить со мной?

— Вам не нужно было приходить сюда! — бросила она. — Таким, как вы, здесь делать нечего! — В ее голосе слышалась прежняя агрессивность.

— Мы должны были прийти, — мягко сказал Тимоти.

— Фан, — обратилась к ней мать, — ты бы лучше шла к ним! Зря ты от них убежала, я тебе говорила.

— Мне же пришлось, верно? Из-за него! Бедная миссис Биллингс, на ее лице я заметила страдание. Я поблагодарила судьбу за то, что сейчас здесь не оказалось отчима. У меня появилась надежда.

— Мы хотим забрать тебя назад, Фанни! У тебя ведь так хорошо шли дела, — сказал Тимоти.

— Я ей то же самое твержу! — заявила ее мать. Однако Фанни глядела на нас хмуро. Инстинктивно я поняла, что она боится расплакаться, проявив таким образом свою слабость.

— Я ей говорила! — сказала миссис Биллингс. — Говорю ей и говорю: вернулась бы ты к этой миссис Френсис, Фан! Тебе там будет лучше, зря ты убежала! А она не слушает, она все думает: он скоро убьется, с лестницы упадет или еще чего-нибудь, с ним уже такое бывало!

— Миссис Биллингс, — сказал Тимоти. — Мы хотим забрать Фанни с собой. Вы в любой момент можете навестить ее в нашей миссии… или там, где она будет. Миссис Френсис хотела бы, чтобы и вы пришли к нам вместе с ней.

Женщина покачала головой.

— Его я бросить не могу, нет уж, а Фанни пусть идет! Я ей говорила, говорю и говорю…

— Ну вот, Фанни, твоя мать тоже хочет, чтобы ты отправилась с нами! сказала я.

— С ним я сама разберусь, — добавила ее мать.

— Мама, давай и ты пойдешь! Вот будет здорово! Они хорошие: миссис Френсис и эти двое тоже…

— Я не могу его оставить, Фан, ты же знаешь.

— Но он-то что делает! Он же зверюга!

— Фанни пойдет с нами, — заявил Тимоти. — Мы не уйдем без нее!

— Он может явиться, а вы здесь! — испуганно сказала Фанни.

Тогда нужно поспешить! — сказала я, — Миссис Биллингс, вы же все понимаете.

Фанни у нас было очень хорошо. Пожалуйста, это очень важно для нее. Приходите сами — посмотрите, миссис Френсис найдет и для вас работу. Давайте с нами, идите обе!

Фанни бросила умоляющий взгляд на мать. В глазах женщины стояли слезы, но она покачала головой. — Я его ни за что не брошу! Он мне муж, тут никуда не денешься. Фан, а ты уж лучше иди, — умоляюще сказала она. — Иди, девочка, я этого хочу. Так будет лучше. Разрази меня гром, если не так! Я за тебя боюсь, а за меня ты не беспокойся. Иди, Фан!