Пасха!

Утром пошли поздравлять Святослава Николаевича. Принесли ему самовар, крашеные яички, он очень обрадовался, просил медицинских сестер, чтобы хорошенько все устроили.

Я спросила Святослава Николаевича о его картине «Иисус летящий».

– Много будет новых картин, – улыбнулся он.

Святослав Николаевич стал переводить на английский язык слово в слово Адити Васиштха, своей собеседнице, то, о чем я говорила по-русски. Адити приняла нас сердцем.

– Они полны любви к вам, – сказала она.

Весь день провели в усадьбе Святослава Николаевича. Впервые вошли в жилой дом. Сразу ощутила огромную энергию, даже остановилась на пороге, все тело покалывало, руки отяжелели. На стенах в гостиной небольшие этюды Николая Константиновича Рериха – Гималаи. На туалетном столике – Будда из светло-голубого фарфора. Везде небольшие бумажные иконы Святого Антония с маленьким Христом. Поднялись наверх по деревянным ступенькам в спальню Святослава Николаевича и Девики Рани. На коврике трогательно смотрелась аккуратно собранная вычищенная обувь Святослава Николаевича. Здесь паутина, видимо, слуг сюда не допускают.

«Доктор Рерих не был здесь уже более двух лет», – рассказал нам слуга-индиец. С небольшого балкона хорошо виден сад.

В гостиной, в спальне каждый уголок занят фигурками, памятными деталями: Будда и Мадонна, икона Владимирской Богоматери и индуистские божества, Святой Сергий и Святой Франциск. Здесь, в этом микромире, никто не спорит, нет религиозных распрей, все живут мирно и сообща творят свою помощь людям.

Перешли в мастерскую Святослава Николаевича. Одна за другой освобождались от полиэтилена его картины. Заботливые руки индийцев ставили полотна на мольберт, и мы снимали каждую картину, иногда объединяя кадры с цветами и деревьями сада. Картина «Будда» уже требует реставрации. «Маленький Кришна», «Летящий в ауре Иисус», «Моление о Чаше», цикл картин «Тонкий мир». Людмила Васильевна Шапошникова сказала, что такого Рериха еще не знают. Возможно, мы первые и последние, снимающие эти картины.

Кажется, Девика Рани собирается продать усадьбу.

«Боже, сохрани сад Святослава Николаевича и его картины!»

Под вечер со свечой сняли проход по всему дому, зашли в лабораторию: мало кто знал, что Святослав Николаевич занимался химией, исследуя эфироносы. Со стен смотрели буддийские и иранские мудрецы. Все гармонично и красиво, но нигде ни роскоши, ни пошлости – дом, как и человек, отражал всю многотрудную жизнь, жизнь Художника.

29 апреля. Бангалор. Отель «Ашока»

Показали фрагмент из фильма «Часовня Сергия», фильм второй «Невидимо Видимый». Смотрели вместе со Святославом Николаевичем. Он взял мою руку, я прикрыла ее своей, так и стояли, как одна душа. Святослав Николаевич смотрел с большим эмоциональным напряжением. На эпизоде с Серафимом Саровским несколько раз плакал. Но самое большое волнение было при виде хроникальных кадров с его отцом – Николаем Константиновичем Рерихом. Он вскинул руку, обвел всех глазами. Раздались радостные возгласы индийцев: «Папа, папа».

Адити поцеловала его и меня. Несмотря на усталость, Святослав Николаевич живо отреагировал на мое «Завтра мы уезжаем»:

– Когда?

– Вечером.

После фильма пришла Адити. Понятно, почему именно ее приблизил к себе Святослав Николаевич. Утонченная духовная сущность, родственная душа. Адити очень интересно рассказывала о первой встрече со Святославом Николаевичем. «Святой среди нас» – был рефрен ее рассказа. «Самое прекрасное – быть с ним, это целый мир. Я никогда не была в Кулу, но он столько о ней говорил, что я представляла долину даже лучше, чем если бы видела сама – ведь я всё видела его глазами, глазами художника».

Тепло попрощавшись со Святославом Николаевичем, мы покинули гостеприимный Бангалор.

Долина Кулу на севере Пенджаба

2 мая мы выехали из Дели, наш путь лежал в Гималаи к священной долине Кулу.

Мимо проплывали индуистские храмы, спящие на мостовой люди, священные коровы-зебу. Прошли паломники – ситдху, один из них – на каталке, калека без ног.

В храмы, напоминающие горные вершины, можно входить всем, только сняв обувь. По краям дороги растут эвкалипты, пальмы, желтеют поля подсолнухов. Живописные мулы тянут переполненные телеги, их рога увиты лентами и украшены бубенцами. В Индии даже самые бедные жилища, повозки обязательно чем-то украшены, а девушки в разноцветных сари с вплетенными в косы душистыми цветами похожи на экзотических бабочек или часто встречающихся королевских павлинов.

После семи часов пути мы увидели горы. Теперь нас сопровождал только горный пейзаж и бурные воды реки Биас. Миновали место, где состоялась описанная в Махабхарате Великая битва.

После пятнадцати часов пути, поздно ночью мы прибыли в Кулу, в усадьбу Рерихов. К нам вышла хранительница дома Урсула. Ей было передано письмо от Святослава Николаевича с указанием разместить нас в усадьбе.

В скале над долиной под звездным небом был еле различим двухэтажный, увитый плющом старинный каменный дом. Сколько раз представляла я тот момент, когда попаду сюда! Дом, где жила Елена Ивановна Рерих, Николай Константинович, Юрий Николаевич и Святослав Николаевич, где проходили встречи особого значения, где рождались строки нового Огненного Учения – Живой этики. Почти несбыточная мечта.

И вот мы здесь, за большим старинным столом, в столовой Великой семьи. Электричества нет, ужинаем при свечах. Когда сели за стол, воцарилась абсолютная тишина, ни одного звука, от свечей протянулись световые линии к нашим уставшим, но счастливым лицам. Нехитрая наша походная еда легла на красивые тарелки английского фарфора, принадлежавшие семье. Почти не сознавая от усталости и волнения, что происходит в этот необычный день моей жизни, я уснула на кровати, принадлежавшей некогда Николаю Константиновичу Рериху.

Спала очень хорошо, видела сны, но не запомнила. Разбудила нас Урсула, ровно в 8 утра дала по чашке крепкого чая, приготовила для умывания кувшин теплой воды. В доме только холодная. Дом, видимо, благодаря её усилиям и усилиям немногочисленных слуг, очень живой и в абсолютном порядке. Он строг и красив. Все говорит о том, что он приспособлен для Великих общений. У постели Николая Константиновича, где я спала, знакомое по фотографии Елены Ивановны кресло.

Сижу за столом Елены Ивановны. За окном вечнозеленые деодары (гималайские кедры), внизу шумит Биас, мощная река, берущая свое начало от горных святынь. Окно передо мной, увитое диким виноградом, полуоткрыто. Оно трёхстворчатое. На подоконнике пять больших кристаллов горного хрусталя и каменная табличка со знаками. На столе слева от меня красивая керосиновая лампа, два белых камня и снова горный хрусталь. Каменное изображение, видимо, женское, со сложенными руками. Слева от письменного стола в углу небольшая тумбочка из темно-коричневого дерева.

Днем мы все вместе прошли к памятнику, поставленному на месте кремации Николая Константиновича Рериха. Утро солнечное, долина вся перед глазами и вся прослушивается: кричат петухи, шумит Биас, слышны барабаны и крики индусов. После поднялись чуть выше усадьбы, туда, где под сенью деодаров располагался Урусвати – Институт Гималайских исследований. Здесь впервые, ещё в двадцатые годы, сопрягали науку, духовность и поиск. С этим институтом сотрудничали Эйнштейн, Вавилов, Вернадский. Здесь шли исследования по созданию лекарств из редких растений, собранных семьей Рерихов в Трансгималайской экспедиции. Если бы не война и не остановка деятельности института, возможно, что проблема рака, этого бича современности, была бы решена. Единственные в своем роде астро-химические условия гималайских высот создали поистине уникальную обстановку для тончайших опытов в лабораториях института.