– Позорище?

– Эдуард Уэльский, он ведь просто ничтожество! Избалованный богатый щенок! Только и думает что об игре и о бабах и сеет разор по всей Франции, пользуясь тем, что король Иоанн трясется перед стрелами. Надо поймать английского ублюдка, спустить штаны и всыпать горячих, как семилетнему юнцу! – Вдруг Байо повернулся и посмотрел на таверну. До него донеслись крики. – Что за… – начал было он, потом резко замолчал, когда голого мужчину вышвырнули задом вперед из окна верхнего этажа. Тот тяжело плюхнулся на спину и остался лежать, едва заметно дергаясь. – Это…

– Один из твоих людей, – закончил вместо него Томас. – Должно быть, в этом городе очень крепкие шлюхи.

– Кровь Господня! – выругался Байо, глядя на распростертого на земле человека, но тут из двери таверны выскочил другой голый мужчина и бросился бежать. За ним гнались двое воинов Томаса.

– Сдаюсь! – завопил бегущий. – Хватит! Хватит!

– Оставьте его! – велел Томас.

– Этот скот швырнул в меня полный ночной горшок! – рявкнул Арнальд.

– Обсохнешь, – бросил Бастард.

– Да если бы там только моча была! – воскликнул гасконец и пнул голозадого между ног. – Вот теперь пусть идет.

– Что ты… – открыл рот Байо.

Томас улыбнулся.

– Меня кличут Бастардом, – объявил он. – И мы – эллекины. – Англичанин дотронулся до эфеса меча, просто чтобы напомнить Байо о его существовании. – Мы заберем у вас лошадей и оружие, – добавил он, потом развернул коня и поехал к горожанам, все еще толпившимся у крыльца церкви. – Платите подати! – прокричал он. – Обогащайте своих хозяев! Когда мы их захватим, они смогут дать за себя хороший выкуп. Вы обеднеете, зато мы разбогатеем! Вы заслужите нашу благодарность.

Народ изумленно глазел на него.

Томас раздобыл еще больше заводных лошадей, оружия и доспехов. Если за ним кто и гнался из Монпелье, погоня отстала, да и мало волновала его. Его заботила Женевьева.

И эллекин вновь устремился на север.

* * *

Стрела попала Филиппу прямо в грудь. Хрусткий звук напомнил Роланду про топор мясника, рассекающий тушу. Филиппа отбросило силой удара. Стрела пробила кольчугу, сломала ребро и пронзила легкое. Раненый пытался заговорить, но на губах у него лишь выступили кровавые пузыри, а потом он упал навзничь. Стрелы летели. Рухнули еще двое французов. И еще двое. Кровь заклубилась в ручье. Стрела чиркнула мимо головы Роланда, на ширину ладони от уха. Рассеченный воздух ударил его, как пощечина. Ржала лошадь, которой стрела угодила в брюхо. Стрелы оказались более длинными, чем представлял себе де Веррек. Рыцарь удивился, что вообще заметил это, но пока лучники стреляли по ним с запада, он размышлял о том, что древко гораздо длиннее, чем у стрел, которые использовались им на охоте. Еще один пернатый посланец вонзился в дерево и задрожал.

Филипп умирал. Одни воины бросились под защиту деревьев, другие пытались укрыться под невысоким берегом ручья. Спас их Жак. Подбежав к Женевьеве, он вырвал у нее из рук сына. Схватив парнишку за пояс, он высоко поднял его, держа одной могучей рукой, а другой выхватил из чехла длинный нож и приставил его к горлу мальчика. Женевьева завопила, но стрелы перестали лететь.

– Скажи им, что, если еще кто-то выстрелит, твой сын умрет! – приказал Жак.

– Ты… – начала Женевьева.

– Говори, сука! – рявкнул Жак.

Женевьева рупором приложила ладони ко рту.

– Прекратите стрелять! – крикнула она по-английски.

Наступила тишина, если не считать бульканья у Филиппа в глотке. С каждым вздохом у него изо рта изливалось все больше крови. Раненая лошадь начала хрипеть, глаза ее закатились.

– Скажи, что мы уходим, – скомандовал Жак. – И что мальчик умрет, если нам попытаются помешать.

– Дай им уйти! – передала Женевьева.

Тут из рощицы ярдах в ста к востоку выступили стрелки. Их было шестнадцать, все с длинными боевыми луками.

– Женни! – позвал один из них.

– Они убьют Хью, если вы попытаетесь остановить их, – отозвалась в ответ женщина.

– Что известно о Томасе?

– Ничего, Сэм! А теперь дайте им уйти!

Сэм махнул рукой, как бы разрешая отступление, и Роланд снова начал дышать. Двое воинов поднимали умирающего Филиппа на лошадь, еще два трупа уже болтались поперек седел.

Воины уселись на коней, при этом Жак позаботился о том, чтобы не выпустить из рук мальчонку.

– Переломай стрелы! – приказал он одному из солдат.

– Переломать?

– Чтобы англичане не могли снова ими воспользоваться, полудурок ты этакий!

Воин испортил все стрелы, какие сумел найти, а потом Жак увел отряд на север. Роланд молчал. Он думал о вонзающихся в тела стрелах. Милостью Божьей ни одна не попала в него, но внушаемый этим оружием страх все еще заставлял его трепетать, а ведь то была всего лишь горстка лучников. Что же способны сотворить тысячи таких?

– Как они нас нашли? – спросил он.

– Это лучники, – ответила Женевьева. – Они вас разыщут.

– Заткнись, тварь! – рявкнул Жак.

Он положил Хью поперек луки седла и все еще держал нож.

– Соблюдай учтивость! – выпалил Роланд более сердито, чем намеревался.

Жак пробормотал что-то себе под нос и пришпорил лошадь, чтобы избавиться от общества Роланда. Последний же оглянулся и увидел, что лучники сели на лошадей и следуют за ними, но держатся на изрядном расстоянии.

Он гадал, как далеко может послать стрелу английский боевой лук, но выбросил все из головы, когда латники поднялись на небольшую возвышенность и перед ними предстал Лабруйяд. Замок высился в центре широкой неглубокой долины. Ров подпитывался водой из извилистого ручья, петляющего по мирным пастбищам. Близ крепости не росло ни единого деревца, и на расстоянии в четверть мили запрещалось строить здания, чтобы осаждающие не смогли найти укрытие для лучника или осадной машины. В свете палящих лучей солнца каменные стены казались почти белыми. Ров блестел. Зеленое полотнище знамени графа неподвижно свешивалось с самой высокой башни. Жак пришпорил коня, другие последовали его примеру. Роланд увидел, как опускается, скрипя, большой подъемный мост. Копыта громко зацокали по доскам моста, де Веррек внезапно нырнул в темноту арки ворот. Во внутреннем дворе замка стоял, поджидая их, высокий зеленоглазый священник с соколом на запястье.

Огромная лебедка в надвратной башне заскрипела, когда два человека налегли на рукоятку, поднимая тяжелый мост. Стопорящий канат палец защелкал по железным зубцам, потом доски моста с грохотом сомкнулись с аркой, и еще двое устремились закрепить массивную конструкцию в вертикальном положении.

И Роланд почувствовал себя в безопасности.

Томас прибыл на закате. Изнуренные кони втянулись в лесок из дубов и каштанов, и тут лучник, заметив на фоне пламенеющего заката темные силуэты всадников, окликнул их: