[Рассуждение о делах Дании и Швеции, 12 апреля 1575 года]

В настоящее время Ливония разделена на много частей, но наибольшая и лучшая ее часть находится под властью короля Швеции. Я разделю эту часть на две области. Одну из них он держит свободно, как свое наследство, там находится город Ревель и множество важных крепостей. Другая ему оставлена в залог королем Сигизмундом Августом [Польским] в обмен на большую сумму денег. Король Польши тоже держит часть Ливонии вместе с герцогом Курляндским. Король Сигизмунд Август сделал Курляндию герцогством и вручил ее нынешнему герцогу, который прежде был гроссмейстером или герр-мастером (как они говорят) Ливонии.

Король Дании тоже держит часть Ливонии. На переговорах в Штеттине он заявил, что его предшественники вручили эту землю ливонским рыцарям, но удержали за собой сюзеренитет, а Карл V признал его за ними. Претензии, который король Дании выдвигает на Ливонию, подробно изложены в договоре, который он заключил с королем Сигизмундом Августом против короля Эрика Шведского.

[Письмо королю от 13 августа 1570 года]

Я прибыл сюда одним из первых[334], как предложивший эти переговоры, чтобы продолжить выполнять то, что является моим долгом, как меня каждодневно и настоятельно просили и продолжают просить абсолютно все.

[…]

Я вижу, что все стороны столь сильно желают мира, что я уверен, он будет заключен, если ему не помешает какой-либо внезапный инцидент. Король Швеции в настоящий момент господствует на море, у него там шестьдесят очень хорошо снаряженных кораблей, не считая судов польского короля, который держит их там, утверждая, что желает помешать тому, чтобы кто-либо торговал с русскими в Нарве. Я предвижу, сир, что этот спор будет особенно сложно уладить, а ведь единственная его причина – алчность нескольких частных лиц, извлекающих выгоду из подобного грабежа.

Следующее письмо – в некотором роде окончательный отчет о Штеттинском конгрессе. Прежде всего, Данзей приписывает свою работу королю Карлу IX. Но нет никаких указаний на то, что король в самом деле интересовался этими переговорами. Письмо очень информативно с исторической точки зрения, но его трудно читать. Оно по очереди затрагивает несколько тем: раздоры между прибрежными странами по поводу Ливонии, которая здесь называется Лифляндией, проблему доступа к Нарве и, наконец, возможность открыть факторию Ганзы во Франции.

Королю. [18 декабря 1570 года]

Сир! Мир между королями Дании и Швеции и городом Любеком был заключен 17-го числа сего месяца[335], и был бы заключен еще раньше, когда бы этому не мешали разногласия между посредниками и представителями сторон, с которыми было договориться не проще, чем с частными лицами с разных сторон. Я вел себя с теми и с другими так, что никто из них меня ни в чем не упрекнет. И я думаю, что ни к кому не буду несправедлив, если скажу, Сир, что Вы были единственным посредником при заключении этого договора. Я уверен, что обе стороны будут Вам признательны настолько, насколько этого заслуживают ваша честность и верность, за те неустанные и упорные старания, которые Вы приложили, чтобы примирить их, с самого начала этой войны и до настоящего времени. По крайней мере, каждый из них признает, что лишь благодаря вашему посредничеству обе стороны сумели договориться, где и когда будут проходить эти переговоры – ведь этого не мог добиться ни недавно усопший император Фердинанд, ни нынешний император, ни какой-либо другой король или князь, который пытался это сделать.

Главное противоречие этих королей было вызвано тем, что король Дании требовал у короля Швеции часть лифляндской земли. Представители императора отрицали, что они имеют какое-либо право на Лифляндию, утверждая, что вся эта земля принадлежит империи. Представители польского короля выступали как против представителей императора, так и против королей, заявляя претензии на Лифляндию со стороны короля Польши. Я протестовал, что мы собрались здесь не для разрешения всех этих споров, но лишь для разрешения спора между королями Дании и Швеции, а император и польский король, заявившие, что они будут посредниками, не должны мешать этому замирению, поскольку они могут заявить о своих притязаниях в общем протесте, и они в конце концов согласились со мной. В общем, я заверяю Вас, Сир, что если бы я старался примирить лишь стороны конфликта, я бы легко сделал это. Нас здесь еще держат разногласия короля Польши с королями Дании и Швеции. Но войны между ними нет, а разногласия эти не столь важны, и я предвижу, что они будут отложены до другого раза, а в настоящее время никакого нового соглашения не будет.

Сир, я писал Вам 18 октября, что герцог Магнус[336], брат короля Дании, будучи лишен королем Эриком Шведским большей части своих владений в Лифляндии, долгое время тщетно ждал помощи королей Дании и Польши, которую они ему обещали как союзники, а потом отправился к императору Московии, который дал ему надежду не только вернуть земли, отнятые у него королем Швеции, но и сделать его королем всей Лифляндии. С этой целью он дал ему довольно большую армию, располагающую всем необходимым для осуществления этой цели, и с этими силами он в конце августа осадил город Ревель[337]. Спустя некоторое время московит отправил ему в подкрепление герцога (или кнеза, как они говорят) Георгио Вица[338] с десятью тысячами московитов, и теперь нет ни малейшей надежды, что он откажется от своего предприятия; и следует весьма опасаться, что вышеназванный город в скором времени подчинится ему, поскольку король Швеции не сможет долго выдерживать натиск сил московита, и, по всей видимости, ни император, ни король Польши в ближайшее время городу не помогут, тем более что ему нельзя помочь с суши (его весьма плотно осаждают), а с моря не раньше апреля месяца по причине льдов, тем более что жители той страны любят московита не меньше, чем поляков или шведов. Этот город очень важен, поскольку располагает весьма просторной и удобной гаванью, и если московит завладеет им, он сможет плавать в Немецком море (называемом Восточным) как только пожелает, что со временем принесет большой вред всем соседним странам.