«Мой сын — Убийца из отеля».

Он взял телефонную трубку и набрал номер:

— Доктор Росситер? Это Алоизий Пендергаст. Я хотел бы сделать вызов на дом, в мою квартиру в «Дакоте». Юноша в очень тяжелом состоянии, с несколькими открытыми ранами. Необходима помощь хирурга. Как всегда, я надеюсь на ваши опыт и осторожность и предоставляю вам полную свободу принятия решений.

Капитан Лора Хейворд быстро шла по коридору Тридцать второй начальной школы в актовый зал. По городу прокатилась волна преступлений против бездомных: избиения, грабежи, одного несчастного в парке Риверсайд малолетние хулиганы просто сожгли, — и теперь комиссар поручил ей обойти окрестные школы и поговорить с учениками о тяжелой жизни этих людей. И в первую очередь она хотела донести до подростков именно эту мысль: бездомные — такие же люди, как и они сами. За последние недели Хейворд побывала уже в полудюжине школ, и везде ее выступления прошли удачно. Она чувствовала, что сумела что-то изменить в сознании школьников. Ее радовала возможность поучаствовать в таком важном деле. В свое время Лора Хейворд выбрала темой своей диссертации социальную структуру сообщества бездомных Нью-Йорка и несколько месяцев наблюдала за ними, изучала их жизнь, пыталась разобраться в их судьбах, надеждах и трудностях. В последние годы она была слишком занята рутинной полицейской работой, чтобы применять на практике свои знания по социологии, но сейчас они ей очень помогли.

Свернув за угол, она неожиданно столкнулась с идущим навстречу д’Агостой.

— Винни! — Она удержалась от поцелуя, поскольку оба они находились на службе. — Что ты здесь делаешь?

— Разыскиваю тебя, — ответил он. — Я как раз проезжал мимо, и мне нужно с тобой кое о чем поговорить.

— А нельзя было поговорить об этом, например, за завтраком? — спросила она.

Он взглянул на нее озабоченно и немного виновато. Хейворд чувствовала, что его вот уже несколько дней что-то тревожит. Но с такими вещами нельзя торопиться — нужно просто ждать, когда человек сам захочет все тебе рассказать. А потом сделать так, чтобы он не передумал.

Она посмотрела на часы:

— У меня выступление через десять минут. Пойдем поговорим прямо в зале.

Они вместе прошли через двойные двери и оказались в помещении, построенном в стиле середины прошлого века, с балконом и широкой сценой. Хейворд вспомнила точно такой же зал своей школы, проходившие там собрания, учения по гражданской обороне и киносеансы. Сейчас зал был уже наполовину заполнен, но они сели в сторонке, на заднем ряду.

— Итак, — сказала Хейворд, повернувшись к д’Агосте. — В чем проблема?

Он не спешил с ответом.

— Пендергаст, — произнес он наконец.

— И почему я не удивляюсь?

— Я очень беспокоюсь о нем. Он и раньше был способен на грубые шутки и насмешки над людьми, но сейчас ведет себя просто странно — даже для него.

— Расскажи подробней, — попросила Хейворд.

— После гибели жены он затворился в своей квартире, и я почти уверен, что он принимал сильнодействующие препараты. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду.

— Какие именно?

— Не могу сказать точно, но у меня возникло ощущение, что он сознательно готовится к самоубийству. По твоему совету я принес ему папку с материалами по Убийце из отеля. Кажется, они задели его за живое. Он вышел из апатии и взялся за это дело с какой-то маниакальной страстью. Неожиданно появился на месте третьего убийства, заявил, что уполномочен вести расследование, и теперь всячески отравляет жизнь агенту Гиббсу. Я пытался объяснить, что это не доведет до добра. Думаю, он настолько опустошен, что уже по одной этой причине не может найти общий язык с Гиббсом. То есть я и раньше замечал, как он измывался над теми, кто его раздражал, но на то всегда были серьезные причины.

— О господи. Похоже, моя идея оказалась не такой удачной, как мы думали.

— Я еще не добрался до самого плохого.

— И что же это?

— Его версия преступления. Она по меньшей мере странная.

Хейворд вздохнула:

— Рассказывай.

Д’Агоста вздохнул в ответ:

— Он считает, что убийца — его брат Диоген.

Хейворд нахмурилась:

— Я думала, что Диоген умер.

— Все так думали. Проблема в том, что Пендергаст не хочет объяснять, почему считает, что убийца — его брат. Мне эта мысль кажется нелепой. Боюсь, что смерть жены помрачила его рассудок.

— У него есть какие-то доказательства?

— Насколько мне известно, нет. По крайней мере, мне он ничего об этом не рассказывал. Но я все равно не понимаю его. Почерк убийцы абсолютно непохож, вообще нет никаких причин связывать это дело с Диогеном. Я наскоро проверил базы данных, и по всем признакам его брат действительно пропал и, скорее всего, умер. Это какое-то безумие.

— А что думает об этом Синглтон?

— Это вторая проблема. — Хотя рядом с ними никого не было, лейтенант перешел на шепот: — Пендергаст велел никому не говорить о его версии. Ни Гиббсу, ни Синглтону — вообще никому.

Хейворд посмотрела на д’Агосту и уже открыла рот, чтобы спросить, почему он раньше не рассказал об этом. Но затем передумала. Он и так был сильно расстроен. И раз уж все-таки решился поговорить с ней, значит просит совета. Но ирония судьбы заключалась в том, что именно из-за ее совета Пендергаст и заинтересовался этим делом.

— Я понимаю, что любую информацию, какой бы невероятной она ни казалась, необходимо приобщить к делу. Возможно, она как-то поможет в раскрытии преступления. Но… я ведь обещал ему. — Лейтенант покачал головой. — Боже мой, я совсем запутался.

Хейворд осторожно взяла его за руку:

— Винни, это твоя обязанность — проверять любую версию, любую информацию, даже самую неправдоподобную. Ведь ты — руководитель группы.

Д’Агоста не ответил.

— Я понимаю, что Пендергаст твой друг. Я знаю, что он пережил ужасное горе. Но тут дело не в дружбе. И даже не в твоей карьере. Просто нужно поймать опасного преступника, который, возможно, будет убивать и дальше. Винни, ты должен сделать правильный выбор. Если у Пендергаста есть какая-то информация, нужно получить ее и проверить. Это же очевидно.

Д’Агоста опустил голову.

— А его отношения с Гиббсом — это забота ФБР. Пусть они сами между собой разберутся, хорошо? — Она чуть тверже сжала его руку. — Мне пора выступать. А вечером мы продолжим разговор.

— Хорошо.

Она снова удержалась от того, чтобы поцеловать его. Оглянувшись в последний раз перед выходом на сцену она нахмурилась, потому что д’Агоста выглядел таким же растерянным, как и до разговора.

Наступил полдень. Доктор приходил и уже ушел. Юноша, отмытый от сажи, уснул. В комнате было тихо и темно, занавески задернуты, в углу неподвижно сидел человек с бледным лицом, похожий на выплывшее из темноты привидение.