– Сегодня полнолуние? Любопытно. Я не превращусь в лунатика, это не заразно?

– Пока никто не пострадал. Лунатизм – это так романтично и непостижимо. Представляешь, ты просыпаешься, а я стою перед тобой и тяну к тебе руки!

– Я бы не выдержала и закричала от ужаса… В общем, жду тебя. Не заставляй меня, пожалуйста, волноваться, давай без фокусов. И не попадайся на глаза нашему мужу.

– Не беспокойся. Сафар не поднимется сюда. На этой неделе он стал рано ложиться спать. Раньше засыпал за полночь, а теперь уже после десяти храпит.

Девушки расстались. Катрин вернулась к себе, перевела дух и взглянула в окно. Черри была права: на небосклоне сияла полная луна, бледная и капризная.

«Луна, луна, цветы, цветы…» – напевала про себя Катрин незабвенный хит любимой маминой певицы, поражаясь ее вечной молодости и бесконечной популярности на эстраде.

Перестав грезить о вечном земном спутнике, Катрин отошла от окна, подвинула к кровати столик и присела рядом.

– Где же ты, Черри? Меня клонит в сон, – зевнула она, потирая подаренное кольцо, которое коварно сверкало и напоминало о принце.

Черри сдержала обещание и не опоздала, принеся с собой графин белого вина. Катрин заметила, что та немного изменилась. Черты лица стали более серьезными, детскость и легкомыслие словно пропали. Когда она успела настроиться на серьезный лад? Катрин прежде не видела ее такой.

– Я не заставила тебя ждать?

– Нет. Я засмотрелась на Луну.

Черри наполнила бокалы:

– Не будем отвлекаться. Выпьем? У нас на островах ходит поверье, что по Луне бродит одинокая женщина, не нашедшая свою любовь. Она перебралась туда в надежде, что там ей повезет больше. Мораль проста: не отправляйся, черт знает куда, а ищи свою любовь рядом. Предлагаю считать мои слова тостом! Мы с тобой бросили всех и махнули на луну – с разных концов света мы очутились на песчаной планете. Та же необозримая пустыня, только песок желтый.

– Иногда я поражаюсь, как ты удачно сопоставляешь факты. Какой аромат! Что это?

– Особая настойка, тебе понравится. Рецепт раскрывать не стану, а то откажешься пить. Вкусно! Напоминает текилу, но в голову не бьет.

Поверив подруге, Катрин попробовала экзотическую настойку, показавшуюся очень горькой и одновременно соленой.

– Пей. Сначала невкусно, а затем появится приятное тепло.

– Крепкая!

– Дело вкуса. Ты уютно расположилась, как в пятизвездочном отеле. Открою тебе секрет: раньше и я тут жила. Открою второй: Сабина призналась мне, что Сафар намерен сделать тебя четвертой женой. Почему я не вижу в тебе ни радости, ни печали?

– Меня? Женой? Он хорошо подумал?

– Он никогда не думает в таких вопросах.

Это высказывание вызвало у обеих задорный смех. От настойки они быстро опьянели, особенно Катрин. Ее подруга то ли обладала природной стойкостью, то ли намеренно пила меньше.

– Давай погасим свет и включим настольные лампы. Обожаю их приглушенный розовый свет.

– Так намного романтичнее, – согласилась Черри, потянувшись к выключателю. – Овальные тени, таинственные полутона, тишина и звон бокалов… За окном проказница луна и сверкающие звезды – это навевает желание пошалить.

– Мы с тобой одной крови, Маугли, – промурлыкала Катрин. Черри соблазнительно прищурилась и поставила бокал на пол.

– Катрин, я не в силах удержаться, чтобы не обнять тебя. Меня влечет к тебе. Не прогоняй меня, не отталкивай. Я твоя преданная подруга. Вижу, ты тоже хочешь этого.

Катрин подсела к ней ближе. Черри дотронулась до ее плеч, провела ладонью по рукам, затем погладила грациозную шею и спустилась ниже.

– В прошлый раз ты дотронулась до моей груди, – томно сказала она. – Я хочу ответить тебе взаимностью.

Без лишних слов Катрин расстегнула пуговицы на платье и обнажилась по пояс. Щеки ее пылали огнем, голова кружилась, она ощущала эйфорию и странное желание близости. Она никогда не испытывала это так ярко и неистово, как сейчас. Это должно было произойти. Девушка не подчинялась своей воле, Черри загипнотизировала ее, наложив проклятие вуду. И Катрин исполнит ее любое желание, находясь полностью в ее власти.

Черри прикоснулась к ее груди, отчего Катрин протяжно вздохнула. Не выдержав, она начала раздевать подругу. Полностью избавившись от одежды, они легли на постель и стали нежно ласкать друг друга. Их тени мерцали на стене в свете тусклых ламп, высокое зеркало отражало их страсть, как на телеэкране. Они медленно осыпали друг друга поцелуями. Катрин легла на спину, и Черри стала водить языком по ее коже, постепенно спускаясь вниз, скрываясь в сумраке ее изнывающего тела. Катрин отрывисто вздыхала и не открывала глаза. Черри не выпускала ее из своих объятий, доставляя небывалое удовольствие. Ее пальчики прогуливались по нежной коже, и Катрин отзывалась всем своим существом на каждое прикосновение.

Послышался скрип. В комнате появилась слабая тень – обнаженная черноволосая мулатка. Она тут же с особой прытью присоединялась к любовницам.

– Не бойся, – прошептала Черри. – Это моя сестра. Я люблю ее, как тебя. Мы все любим тебя. Доверься нам! Она любит тебя, любит!

Катрин плавилась как воск, растворялась в пучине порока, словно в опиумном дыму. Купаясь в огненной страсти, она забыла обо всем. На пике экстаза она отрывисто вскрикнула и умолкла, окончательно потеряв себя в любви, беззаветной и бессмысленной…

От боли в затекшем локте Катрин перевернулась на бок, задела пустой графин и проснулась. Рядом никого не было.

– Черри! – прошептала она. – Черри, останься! Не оставляй меня…

Никто не отвечал. Она одна. Наваждение?

– Что это со мной? – поморщилась Катрин, ища свое платье. – Я определенно что-то натворила сегодня ночью. Я переспала с ней! Что она подумает обо мне? Что мне думать? Я лесбиянка? Никогда бы не стала… Это она нарочно. Я бы не позволила себе настолько раскрепоститься, я не люблю женщин. То есть люблю, но не настолько. Это все подлая настойка! Я снова наступила на те же грабли, мне нельзя пить. Но что теперь скажет Черри? Она ведь сделала это искренне, и я любила ее всерьез. Я даже испытала оргазм! Это как взрыв, я не испытывала ничего подобного несколько лет. Мама, мне страшно! Нет, я не превращусь в лесбиянку и не рискну повторить этот опыт даже с Черри. Это все от безысходности. Что ни говори, а мне стало легче. Как же я ее брошу? Не думай об этом и не смей к ней привязываться, запрещаю! Груди ноют… Она искусала мне соски, будут синяки. А эта полуночная мулатка – была она или мне все приснилось? Нет, нет, нет! Я не способна на это! Это сон, пошлый развратный сон. Я забуду его, уже плохо помню, как это произошло. Но синяки на шее напомнят мне… Никому не похвастаюсь, стыдно! Меня изнасиловала мулатка, но я и сама была не прочь поразвлечься. Жуть…