– Собрал,– доложил Мормад.– Во дворе ждут.

Фаргал спустился вниз. Во внутреннем дворе дома Ниггура переминались с ноги на ногу примерно полсотни головорезов. Слуги купца поглядывали на них опасливо. Можно сказать – кровные враги.

Но бандиты вели себя скромно, только глазами шныряли по сторонам, приглядывались, запоминали: мало ли, пригодится.

Когда появился Фаргал, один из его десятников, Бучила, построил «рекрутов» неровной шеренгой.

«Сброд»,– подумал эгерини.

– Кто умеет стрелять из лука – выходи! – сказал он.

Вышло тринадцать человек. Если б не репутация колдуна, которую имел Фаргал, вышли бы все. Попасть в банду Большого Ножа – верное богатство. К тому же, говорят, люди у него все заговоренные, насмерть ни одного не убили. Разве что сам атаман невзлюбит. Явное вранье, но – верили.

Фаргал подошел к одному из оставшихся на месте, безухому, тощему, наглому:

– Ты что умеешь?

– Что прикажешь! – «Рекрут» оскалился пеньками зубов.

Фаргал выдернул из ножен меч, протянул безухому:

– Руби меня!

Тот замахнулся, как дубиной, ударил… и оказался на земле. Без меча.

– Колдун, колдун…– зашептались вокруг.

– Не нужен,– брезгливо бросил Фаргал, и Бучила грубо отпихнул неудачника в сторону.

– Попробуй меня! – раздался звонкий голос.

Фаргал взглянул на говорившего. Одежда чистая, руки ухоженные, странное существо в такой компании. Эгерини посмотрел на Мормада, но тот только усмехнулся.

Дареному коню зубы не смотрят.

– Ну давай,– сказал Фаргал, подавая меч.

– У меня – свой,– сказал странный «рекрут»,– там остался.

Мормад счел нужным разоружить всех, прежде чем пропустить внутрь.

– Так принеси.

«Рекрут» вернулся с мечом. Настоящим, не каким-нибудь куском железа. И принял боевую стойку.

– Молодец,– похвалил Фаргал и сделал выпад.

«Рекрут» отразил его приемом «нырок стрижа», выполненным так чисто, что Фаргалу пришлось делать шаг назад, парируя гардой чужой клинок.

– Как твое имя? – спросил он, перебрасывая меч в левую руку и атакуя снизу.

– Саргар.– «Рекрут» прыжком ушел от удара, но Фаргал, чья рука была длиннее, достал его прямым уколом и разорвал куртку. Под ней блеснул панцирь.

– А зяблик-то со стальной грудкой! – громко сказал Мормад.

– Благородный? – спросил Фаргал.

– А тебе что за дело?

Меч эгерини с лязгом ударил по клинку «рекрута», отбросив его в сторону, и Фаргал длинным прыжком преодолел расстояние между собой и Саргаром, приставив лезвие меча к горлу карнагрийца.

Вокруг восхищенно загудели.

– Я спросил,– напомнил эгерини и отжал подбородок «рекрута» вверх плоскостью клинка.

– Да, благородный.

– А зачем пришел ко мне?

– Услыхал кое-что.

Саргар побледнел (еще бы, одно движение – и шея его перерезана пополам), но старался говорить твердо.

– У меня счеты с новым Владыкой,– сказал он.– Свои счеты.

– Мне нет дела до нового Владыки,– произнес Фаргал.– Мы не перебегали друг другу дороги.

– Это ты так думаешь, Большой Нож. Чтобы досадить Кирьюгеру, достаточно того, что ты существуешь. Кто-то донес о тебе Императору. Ты и вправду колдун?

– Я этого не говорил.– Фаргал отнял меч от горла карнита.

Тот засмеялся:

– Колдун говорит, что он колдун, только когда собирается продаться!

– Я тебя возьму,– решил эгерини, возвращая меч в ножны.– Не зазорно тебе ходить под началом разбойника?

– У тебя есть честь,– сказал карнит.– Этого достаточно.

Фаргал кивнул.

– Ну,– сказал он.– Кто следующий?

– А нас здесь не потревожат? – спросил эгерини хозяина дома.– Если кто-нибудь сболтнет страже…

– В старые времена мертвецам закрывали глаза золотыми монетами,– сказал Ниггур.– Как думаешь, почему?

– Чтоб за живыми не подглядывали,– ответил за друга Мормад.– А то какое огорчение: представь, Ниггур, ты откинул копыта, а твоя любимая жена улеглась под чужого дядю! От такого можно по второму разу помереть.

– А у тебя, мальчишка, и вовсе жены нет,– отругнулся купец.– Так и помрешь без наследника.

– У него жена в каждом трактире,– сказал эгерини.– Закончи, Ниггур.

– Так вот, нынче времена новые, поэтому я кладу монеты на глаза живым. И они ничего не видят. Зато если увидят, вполне могут стать покойниками. И тогда уж монеты им на глаза больше не положат, времена не те.

– Неглупо,– заметил Мормад.– Но почему бы сразу не сделать живых покойниками? Какая экономия!

– Жадность, мальчик,– это порок для настоящего торговца,– усмехнулся Ниггур.– Вы, воры, ненавидите стражу, а стража ненавидит вас. А меня стража любит. Почему?

– Почему?

– Потому что я плачу две монеты там, где Владыка не платит ни одной.– И Фаргалу: – Будь спокоен, Большой Нож. Если кто-то лишний пронюхает, что ты здесь, именно квартальная стража сообщит мне об этом.

– Как все просто,– сказал Фаргал.

– Просто,– согласился купец.– Потому что Аракдени оценил твою голову в пятьсот золотых, а нынешний Владыка – в пятьдесят. Кто режет дойную корову, если мясо дешевле молока? Так, Мормад?

– Я запомнил все, что ты сказал,– ответил молодой разбойник.– Когда-нибудь я буду делать так же.

– Учись, пока я жив.– Ниггур усмехнулся. Слова Мормада ему польстили.– Ты уже набрал нужных людей? – спросил он Фаргала.

– Не то чтобы нужных, но лучшее из того, что было.

– Вот и хорошо,– одобрил купец.– А то ведь всего семь дней осталось.

* * *

Владыка Кирьюгер, маленького роста, коренастый и большеголовый, очень любил золото. Но – не больше власти. А не любил Кирьюгер, соответственно, тех, кто покушался на его власть и на его деньги, а кроме того, он не любил магов, женщин и речную рыбу. Но он умел награждать тех, кто предан, и наказывать тех, кто его предавал. Император отдал Карн-Апаласар в надежные руки.

Молодой человек в шелковой тунике, знавшей лучшие времена, с длинным мечом всадника на перевязи был на голову выше Кирьюгера. Но смотрел на него снизу вверх, потому что стоял на коленях.

– Поднимись, сын мой,– ласково произнес Владыка.– Ты уже благодарил меня, когда я обещал, что Император простит твоего брата. Поднимись, или я подумаю: ты усомнился в моем слове. Расскажи лучше, каков он из себя?