– А как насчет вас? Вы лондонец?

– Родился и вырос тут. Хотя по крови я итальянец. Родители с Сицилии. Переехали сюда, когда мама была беременна моим старшим братом, и открыли ресторан в Кларкенуэлле.

– «У Рампелло», – сказала Келли, вспомнив разговор с Мелиссой.

– Di preciso [10].

– Говорите по-итальянски?

– Ничуть не лучше обычного туриста, к вечному стыду моей мамы. – Ник притормозил за автомобилем, водитель которого никак не мог определиться, в какую сторону поворачивает, хотя на светофоре уже горел зеленый. Инспектор дал два коротких гудка. – Нам с братьями приходилось работать в ресторане по выходным и после школы, и она обычно выкрикивала указания по-итальянски. А я наотрез отказывался отвечать.

– Почему?

– Из упрямства, наверное. К тому же понимал, что родители уйдут на пенсию и одному из нас придется взять на себя управление рестораном. Вот и не желал их поощрять. Мне всегда хотелось лишь одного – служить в полиции.

– Ваши родители были от этого не в восторге?

– На церемонии выпуска они рыдали. И не от счастья.

Они свернули на Олд-Глостер-роуд. Келли открыла на телефоне гугл-карты, чтобы посмотреть, где именно расположен дом номер двадцать семь.

– Здесь не так уж много жилых комплексов. Наверное, мы ищем переоборудованную квартиру.

– Или ветра в поле, – мрачно отозвался Ник, останавливаясь на двойной желтой линии перед китайским рестораном. Дом номер двадцать семь был зажат между прачечной и заколоченной букмекерской конторой. – Думаю, наши шансы найти здесь мистера Джеймса Стэнфорда ничтожно малы.

Он достал из бардачка техпаспорт и положил на приборную доску, чтобы его было видно снаружи. Эмблемы полиции на обложке обычно хватало, чтобы отвадить инспекторов дорожного движения.

Дверь дома номер двадцать семь была закопченной от выхлопных газов. Она открывалась в пустой холл с потрескавшимся и грязным кафельным полом. Здесь не оказалось ни стойки администратора, ни внутренних дверей или лифта, лишь ряды запертых почтовых ячеек на трех стенах.

– Вы уверены, что мы попали в нужное место? – спросила Келли.

– Да, место то самое, – мрачно ответил Ник. – Просто мы не найдем здесь Джеймса Стэнфорда.

Он указал на плакат на двери, края которого отклеились от грязной краски.

«Надоело забирать почту? Обновите аккаунт – и мы перешлем ее до самого порога!»

– Это почтовый центр. Навороченный номер абонентского ящика, и ничего больше.

Ник достал телефон и сфотографировал плакат, затем оглядел ряды ячеек, которые, казалось, были расположены безо всякого явного порядка.

– Вот он. – Келли направилась к противоположной стороне холла. – Джеймс Стэнфорд. – Она с надеждой потянула за ручку. – Заперто.

– Кредитка, которой оплачивали публикацию объявлений, зарегистрирована на этот же адрес, – сказал Ник. – Как только вернемся, отправь им постановление об изъятии данных и выясни, кто организовал пересылку почты. От нас отделались туманными отговорками, и мне это не нравится.

Компания, стоявшая за почтовым центром на Олд-Глостер-роуд, оказалась на удивление предупредительной. Стремясь предотвратить любые обвинения в нарушении закона и – как подозревала Келли – сознавая, что их собственный контроль далеко не безупречен, они передали всю имевшуюся информацию на Джеймса Стэнфорда, даже не дожидаясь постановления об изъятии данных.

Помимо копий счетов по кредитной карте и за коммунальные услуги, Стэнфорд предоставил водительские права, где было указано, что он белый мужчина тысяча девятьсот пятьдесят девятого года рождения. И везде стоял адрес в Амершеме – городке графства Бакингемшир, конечной станции линии «Метрополитен».

– Держу пари, цены на жилье здесь космические, – прокомментировал Ник, пока они проезжали мимо огромных особняков, каждый из которых располагался за величественными коваными воротами.

– Мне связаться с местным уголовным розыском? – спросила Келли и взяла мобильный, чтобы найти нужный номер.

Ник покачал головой.

– Мы войдем и выйдем, никто и понять не успеет. Давай проверим дом, а если там никого нет, осторожно наведем справки у соседей.

Дом в стиле Тюдоров на Кэндлин-стрит на самом деле был построен вовсе не в эпоху Тюдоров, хотя его фасад и пересекали выкрашенные в черный цвет балки. Огромное новое здание стояло в саду, площадь которого, по прикидкам Келли, составляла примерно акр [11]. Ник затормозил перед воротами и поискал глазами звонок, однако створки распахнулись автоматически.

– Какой же в них смысл в таком случае? – поинтересовалась Келли.

– Может, они для показухи? – предположил Ник. – Пыль в глаза.

Под колесами хрустел гравий дорожки, а инспектор разглядывал дом, стараясь отыскать признаки того, что внутри кто-нибудь есть.

Они припарковались рядом с блестящим серым «Рендж Ровером».

– Очень мило. – Рампелло присвистнул.

Старинный дверной звонок не совпадал по возрасту с домом и, вероятно, должен был придавать ему тот самый тюдоровский дух, в котором проектировали фасад. «Чтобы не хуже, чем у других», – подумала Келли.

Задолго до того, как начал затихать звон колокольчика, полицейские услышали за огромной дверью шаги. Ник и Келли отступили в сторону, увеличив расстояние между собой и тем, кто собирался к ним выйти. Никогда не знаешь, как поведут себя люди. Даже в подобном особняке.

Дверь распахнулась, и перед ними появилась приятная женщина лет пятидесяти с настороженной улыбкой на лице. На ней был черный бархатный спортивный костюм и домашние туфли. Келли протянула удостоверение, и улыбка женщины исчезла.

– Кто-то пострадал?

Она прижала руки к горлу – безотчетная реакция, которую Келли видела сотни раз. У некоторых людей один только вид полицейской формы вызывал страх разоблачения или ареста. Эта женщина была иного сорта, для нее появление полиции означало несчастный случай или нечто похуже.

– Вам не о чем беспокоиться, – ответила Келли. – Мы всего лишь наводим справки. Мы разыскиваем мистера Джеймса Стэнфорда.

– Это мой муж. Он на работе. Что-то случилось?

– Мы можем войти? – спросила Келли.

Женщина поколебалась, потом отступила в сторону, пропуская их в светлый просторный холл. На узком столике у двери лежала аккуратная стопка писем, и Келли успела бросить взгляд на верхний конверт, пока миссис Стэнфорд вела посетителей на кухню.

«Мистер Дж. Т. Стэнфорд».

Лицо Ника оставалось бесстрастным и не выражало того волнения, которое, как подозревала Келли, выказывала она сама. Неужели Стэнфорд управляет сайтом из этого дома?