Мы в Москву переезжать собирались. Вот их ему и отдали. Без всякой расписки. А зачем расписка, если мы уже почти родственники? Бабушка масла в огонь подливала – зачем, говорит, нам квартира в Москве, если мы в Лондон переезжаем. Юленька в Оксфорд поступит, в люди выбьется… Деньги мы ему отдали.

И все.

– Что – все?

– Все, – пожала плечами Юля, – он исчез. Испарился, перестал звонить. Мы его, конечно, нашли. Но он нагло заявил, что свадьба откладывается, что у него обстоятельства… Мы спрашиваем – а деньги?

А он – какие деньги? Вы что-то перепутали, никаких денег не было.

– Какой подлец! Постой, а как же особняк в Ноттинг-Хилле? Он же прислал чек на триста тысяч фунтов!

– Да. Но чек оказался поддельным. Бабушку с инфарктом забрали в больницу. Она теперь речь английскую слышать не может.

– А платье? Платье-то тоже поддельное?

– Нет, платье как раз настоящее, – усмехнулась Юля, – должно же в этой истории хоть что-то быть настоящим. Он ей подарил платье за шесть тысяч долларов. Мы ему – тридцать тысяч, а он нам – шесть. Кстати, дарственная оформлена по всем законам. А у нас никакой расписки нет. Так что для официальных структур это выглядит так – истеричная невеста пытается развести на деньги богатого мужчину.

Я помолчала.

– Невеселая история. Даже не верится.

– Нам тоже сначала не верилось. Если бы мои родные еще узнали о Паникосе…

– А они не знают? – поразилась я. Надо же, а я вот совсем не умела хранить секреты в пятнадцать лет. У меня и сейчас-то не очень хорошо получается держать язык за зубами.

– Сестра знает, – улыбнулась Юленька, – вообще-то это она дала мне денег на это путешествие. Сказала – хоть кто-то получит по заслугам. Ведь Паникос тоже имеет отношение к этой истории.

– Какое же?

– Самое прямое, – печально улыбнулась она, – мы с ним на пляже познакомились. А он уже свел мою сестру с этим Майклом Рикманом.

– С кем?!

– Майклом Рикманом, – как ни в чем не бывало повторила она, – во всяком случае, так он нам представился. И у него были водительские права на это имя. Но потом мы узнали, что зовут его по-другому. Он киприот, отец у него действительно англичанин, но никакого отношения к аристократии не имеет. Работает он не в банке, как говорил, а в ларьке. Мороженым торгует. А в свободное время проворачивает такие аферы. Надо же, какие же все-таки женщины дурочки! – воскликнула пятнадцатилетняя Юлечка.

Я промолчала.

* * *

– Кашеварова, что ты как вареная креветка, честное слово! Можешь шевелиться побыстрее? – тормошила меня Лерка. – Все уже забрали багаж, одна ты без чемодана.

– Ага, я сейчас, – я попробовала улыбнуться.

– Что-то ты бледная. С тобой все в порядке?

– Да-да, – поспешно заверила я ее, – просто голова разболелась.

– У меня есть аспирин, – Лера порылась в сумочке.

– Да нет, не стоит. Лучше я куплю водки со льдом.

Она посмотрела на меня, как на ненормальную.

– Водки со льдом? А ты уверена? На улице тридцать пять градусов!

– Не волнуйся, я всегда так делаю, – бодро сказала я. Если честно, мне хотелось поделиться с Леркой, не терпелось рассказать ей, что произошло. Мне срочно нужен был совет. Но могла ли я отвлекать ту, глаза которой горят мстительным огнем? Все мысли которой устремлены к вероломному предателю, который через несколько часов будет жестоко ею наказан?! Нет, я не имею права портить ей маленькие каникулы. Потом расскажу. Все равно сейчас она помочь мне не в состоянии.

Никто, никто не в состоянии мне помочь.

Я поплелась к движущейся ленте, на которой, точно на медленной детской карусели, крутились разномастные чемоданы. Я знала, что еду только на три дня, и тем не менее взяла с собой довольно увесистую сумку – три вечерних платья, целый пакет с кружевным нижним бельем, две нарядные ночные рубашки, сексапильные шортики, несколько сарафанов. Я собиралась на Кипр с энтузиазмом влюбленной женщины. Ведь влюбленные женщины всегда берут с собой чуть больше вещей, чем им следовало бы взять.

А теперь… Теперь получается, что все эти любовно подобранные вещи мне вовсе не нужны. Потому что соблазнять мне больше некого. И я вполне могу проходить все три дня в одной и той же мятой футболке. Эх, жалко, я оставила дома свою майку с Фредди Крюгером. Сейчас бы она была как нельзя кстати.

– Кашеварова! Ау! – Лерка поводила ладонью перед моим лицом. – Ты в трансе?

– Нет.

– Тогда поехали. Потом выпьешь свою водку. Автобус ждет!

Гид, который ждал нас у автобуса, не смог скрыть удивления при нашем торжественном появлении.

– А у вас что, какая-то группа? – спросил он.

– Да!.. – с добродушной улыбкой ответила Лола.

– Вы приехали на конференцию? – продолжал проявлять любопытство гид. – У нас здесь часто проходят международные конференции.

– Можно сказать и так, – печально усмехнулась Диночка.

* * *

Добравшись до номера, я сразу же набрала номер московской квартиры своих родителей. Это очень неприятно, но должна же я им когда-нибудь сказать. Мама, наверное, продолжает спешно готовиться к свадьбе. Носится по магазинам и скупает самые безвкусные на свете вещицы, которые сама она характеризует словом «милые», – кружевные салфеточки, псевдофарфоровые китайские тарелки, мельхиоровые ведерки для шампанского. А отец, наверное, уже отнес в химчистку свой любимый костюм. Костюму этому уже сто лет в обед, но я никак не могу убедить папу в том, что вещь эта вышла из моды еще задолго до моего рождения. Ладно уж, у каждого человека должен быть маленький пунктик. Свой личный таракан в голове. Правда, вот в моей голове столько тараканов, что я могу вполне устроить там тотализатор и проводить еженедельные тараканьи бега…

– Сашенька! Я так и знала, что это ты! – воскликнула мама, едва я успела поздороваться. – Нам надо столько всего обсудить.

– Это точно, – вполголоса сказала я.

– Во-первых, не против ли ты, если я сама испеку свадебный торт? Во-вторых, может быть, пришить на фату такие смешные фиолетовые розочки? Будет очень мило! – затараторила она. – В-третьих, я пригласила восемь своих подруг. Они помнят тебя маленькой и так хотели прийти! Я просто не могла им отказать. Так что нам надо подумать о дополнительных стульях. В-четвертых, когда же наконец ты представишь нам жениха? Или оставь хотя бы его фотографию. Мне не терпится похвастаться соседям. Вернее, я уже похвасталась, но они почему-то не верят. Желательно, чтобы на фотографии вы были вместе и чтобы он смотрел на тебя влюбленными глазами.

Ох, когда же она наконец сделает паузу, чтобы я могла быстренько вставить роковое: «Кстати, а свадьбы не будет!»