– Спасибо, Паша! – откликнулся в эфире Шепель.

– Не за что! Ящик водки дома выставишь.

Их начавшийся диалог прервал Тимохин, занявший позицию у входной двери:

– Это что за разговоры открытым текстом?

– Да меня, если бы не Паша, уже в живых не было, – ответил Шепель.

– В чем дело?

– Дух из тыловых дверей выскочил, а я еще после прыжка на ноги встать не успел. Ну, Пашка и прикрыл меня.

– Значит, еще один охранник ушел в минус?

– Да.

– Внимание «Шестому» и «Восьмому»: контролировать подходы к дому с флангов; «Четвертый», в дом, вперед!

Тимохин и Шепель ворвались в здание. И тут уже Александр попал под огонь последнего уцелевшего у наркобарона охранника. Командира группы «Орион» спасла отменная реакция. Заметив ствол автомата за столбом на втором этаже, не видя самого боевика, Тимохин рухнул на пол и перекатился по ковру к топчану. Пули вздыбили шерсть ковра в каких-то десяти сантиметрах от него.

– Укройся, командир, бросаю гранату! – крикнул Шепель.

Тимохин втянулся под топчан. Михаил метнул наступательную гранату на пролет второго этажа. Прогремел взрыв, часть пролета обрушилась, а вместе с ней на пол первого этажа упал разорванный осколками боевик. Помещения затянуло дымом, и наступила тишина. Шепель бросился к Тимохину, упал рядом с топчаном:

– Жив, командир?

– Хорошо, уши успел закрыть… Быстро ты метнул «эргэдэшку».

– А чего было тянуть? Ждать, чтобы дух отошел во внутренние комнаты? Выкуривай его потом оттуда… А так все о’кей; вон он, лежит нашпигованный осколками, как курица чесноком.

– Где Гауни?

– А я знаю? Мы загасили охрану, наркобарон скрылся где-то в доме. Наружу ему не выбраться, там Каменев с Колдановым ждут. Значит, где-то рядом затаился, козел бородатый…

– А если из дома наружу ведет подземный ход?

– Тем лучше. Мы найдем его. Никуда Гауни не денется. Но придется зачистить женскую половину дома. Если хода нет, то наркобарон может быть только там.

– И прикрыться семьей…

– Это у них в порядке вещей, у богатеев местных. Что ему семья? Одну подставит – обзаведется другой.

– Женская половина должна быть справа. К ней должен вести коридор, – сказал Тимохин.

– Есть справа коридор, затянут дымом, но виден. А если там с автоматом и засел Гауни? Мы в коридор, а он по нам из «АКМа»?

– Все может быть. Поэтому надо спровоцировать его на открытие огня, если он действительно засел в коридоре. Подойдем к стене, перепрыгнем каждый на противоположную сторону. Дух должен среагировать, выстрелить. А вот поразить не успеет.

– А может, гранату в коридор?

– Нам Гауни живой нужен, или забыл? И время терять нельзя, Соловьев застрял на западе, его подгруппу трое духов от реки из «мертвой» для снайперов зоны держат. Надо сбить заслон с фланга, да еще отработать Шнейдера. Он сейчас в доме; за ним смотрит Санеев, но кто знает, не уйдет ли эта паскуда к склону через лабораторию? Так что времени думать у нас нет. Проводим провокацию – и врываемся в коридор. Ты вышибаешь дверь в женскую половину, я прыгаю в женское помещение. Дальше видно будет. Все понял?

– Понял, командир.

– К стене!

Офицеры перебежали к стене. По ним никто не стрелял. Не раздалось выстрела и тогда, когда они поменялись местами. Тимохин указал рукой на коридор, затем на себя и, прыгнув на пол, перекатился к стене. В ответ молчание. В коридор прыгнул Шепель. Обойдя командира, он обернулся:

– Здесь никого нет.

– Вперед!

Тимохин с Шепелем подошли к двери. Михаил внимательно осмотрел ее.

– С той стороны может быть выставлена растяжка.

– Вряд ли. Осколки от разрыва гранаты при обрыве проволоки в основном пойдут в жилище, нас же прикроет дверь. Давай!

Шепель резким ударом ноги выбил дверь вместе с петлями. В комнату прыгнул Тимохин и увидел стоявших у стены трех женщин и четверых детей, примерно от трех до восьми лет.

Шепель вошел в комнату и отскочил к шкафу, за которым мог укрыться и откуда имел возможность прикрывать Тимохина. Правда, для этого майору потребовалось бы расстрелять всю семью Гауни, так как наркобарон спрятался за одной из своих жен. Он крикнул, используя язык пушту:

– Стоять, не приближаться! Оружие на пол, или я убью жен и детей.

Тимохин повернулся к Шепелю:

– Выходи из дома. Передашь Каменеву с Колдановым приказ атаковать духов у реки с флангов, сам бери доктора. Я здесь разберусь.

– Русские? – удивленно и по-русски произнес Гауни. – Но откуда вы взялись, шайтан бы вас побрал?

Шепель вышел в коридор. Тимохин выдвинулся на середину комнаты, держа на прицеле семью наркобарона.

– Да вот, Гауни, соскучились по Афгану, давненько тут не были… А ты не рад встрече старых знакомых?

– Уйди, шакал, и дай мне уйти.

– Как же ты собираешься уйти, если вся территория захвачена моими людьми, русским спецназом?

– В сарае стоит джип; на нем с одной из жен и детьми я уеду. Не станут же русские спецназовцы расстреливать детей? Вы не американцы!

– Послушай меня, Гауни. Ты, конечно, мразь конченая, но у меня приказ не убивать тебя. Ты нужен моему командованию живым.

– Зачем?

– Ты знаешь поставщиков эфедры, а информация стоит дорого. Возможно, выторгуешь себе не только жизнь.

– Я тебе не верю.

Тимохин опустил автомат.

– Да не прячься за бабой, Гауни. Ты же воин, а воины женщинами не прикрываются. Тем более ты вооружен, а я опустил ствол. Давай поговорим.

– Мы можем говорить и так.

– Можем. Но тогда все в Кайзабаде узнают, что ты трус, прикрывшийся женщинами и детьми.

– Я воин!

Гауни оттолкнул от себя жену и направил ствол пистолета в голову Тимохина. Александр видел черный глазок «ПМа» даже во тьме комнаты.

– Не вздумай дергаться, гяур, всажу в череп всю обойму. А командованию своему передай: поставщиков сдам, как только окажусь в безопасном месте.

– И где это безопасное место?

Гауни вооруженной рукой указал на восток.

– Здесь, недалеко…

Договорить он не успел. Из-за спины Тимохина хлестнул выстрел. Гауни, выронив пистолет, схватился на простреленную руку. Женщины и дети бросились к стенам комнаты. Наркобарон остался один, без прикрытия. Тимохин тут же сблизился с ним, сбил с ног, свел руки назад, защелкнул на запястьях наручники и крикнул за спину:

– Шепель! Я что тебе приказал?