В неопубликованном рассказе братьев «Игуменья и дьявол» речь идет о девушке, потерявшей жениха на поле боя и решившей, что она проклята Богом. Дьявол приходит к ней в облике жениха-офицера и заключает сделку, поклявшись оставаться юношей и одаривать ее магической силой. Поступив в монастырь, она вскоре возглавляет его и устраивает там всяческие безобразия вплоть до своего разоблачения [365].

Я подробнее, чем следовало бы, коснулся легенд о мертвом женихе, чтобы убедиться в отдаленности их сродства с нужными нам сказками. Кровавых ужасов, кроме как внешнего вида самого призрака, в них практически нет.

Не заняться ли нам русским медведем? Ведь он недаром похищает женщин. У древних греков медведь был близок к Артемиде, а этой богине приносили в жертву девушек. В Западной Европе бытовали легенды о происхождении датских королевских родов от медведя, похитившего женщину. В русской мифологии медведи часто крадут женщин, пришедших в лес за ягодами, берут их в жены и даже имеют от них детей. Кайгусь, хозяин зверей в кетской мифологии, умыкает дочь старика, приняв облик медведя [366].

Всего любопытнее для нас саамский миф о медведе. Похищенная медведем-людоедом лунная дева ведет у него хозяйство. Ей запрещено входить в опутанный цепями амбар, где медведь держит Гром, плененный им в битве стихий (забавная ситуация, если учесть, что Афанасьев сравнивал с громом именно медведя). Дева подпиливает цепи Грома (поздняя художественная форма, по Проппу) и улетает вместе с ним. У коми медведь олицетворял смерть, и когда он похищал девушек, те спасались из его лесного жилища, подсунув вместо себя наряженную в платье ступу. Будучи помощником шамана, медведь доставлял души в мир мертвых [367].

Отметим также, что в мифах дикарей мотив похищения животными не доминирует. В большинстве случаев туземные женщины сами навязываются к ним в подруги, мужья же убивают любовников своих жен. В мифе офайе (Бразилия) женщина встречается с тапиром в навозной яме и удовлетворяет его не столько ласками, сколько вкусной готовкой (вот кого бы в жены Синей Бороде!). Муж расправляется с животным, но женщине удается сохранить пенис тапира, чтобы в уединении получать от него удовольствие. Ее застают за этим занятием и поджигают хижину. Пенис сгорает, а женщина умирает от тоски. Другую подругу тапира заставили скушать этот самый пенис [368].

В общем, прообраз медведя-жениха надо искать в евразийских, а не «первобытных» мифах. Он питался человечиной, имел отношение к жертвоприношениям и другому миру и даже устраивал запретную комнату, правда, без трупов. Но можно ли сопоставить с медведем остальных женихов? Ведь он — не архаическая старуха и среди персонажей типов 311 и 312 отнюдь не преобладает. Давайте перейдем ко второму сюжету, связанному с окровавленными телами и девушками.

Персонаж сказок типа 955 — не дух, не животное, не колдун, а человек. Он мог бы считаться обыкновенным разбойником (так его и величают в большинстве сказок), если бы не одна особенность. Он — людоед, хранящий куски тел в качестве съестных припасов. Живет он главным образом в лесу, куда идет героиня, поэтому нам встретятся мотивы из типа 327.

В сказке братьев Гримм разбойник сватается к дочери мельника и приглашает ее посетить свой лесной дом. Дорогу туда он отмечает золой. Девушка приходит в дом в отсутствие хозяина, разбросав на всякий случай горох и чечевицу. Сначала гостью встречает птица, сигнализирующая песней об опасности, а затем и старуха, которая рассказывает ей о людоедстве хозяев и прячет за бочку. Вернувшиеся разбойники во главе с женихом не принюхиваются и не ищут героиню. Им не до того — они привели с собой богато одетую девицу. Напоив пленницу вином, они раздевают ее догола, кладут на стол и разрубают на куски, посыпая их солью.

Жених-разбойник. Иллюстрация П. Хея (1939). Уютный лесной ломик таит в себе зловещий секрет. Как всегда, пейзаж у Хея восхитителен

Именно в этом месте читающие сказку взрослые усомнились: с какой стати шайка пьяных мужиков будет рубить и поедать голую бабу? Не иначе как они ее насиловали, а людоедство символизирует столь нецензурное действо. Лиха беда начало! Огры, следовательно, неспроста детишек кушали, педофилы проклятые! И пошло, покатило…

Вернемся в мир сказок. Один из разбойников отрубает девице палец с золотым кольцом, и тот отлетает прямиком за бочку, где сидит героиня. Начинаются поиски. Старуха прерывает их, отослав всю шайку на покой и усыпив зельем. Вдвоем с героиней они убегают, ориентируясь на горох и чечевицу, так как золу развеял ветер. Заключительный мотив сказок этого типа — разоблачение. На свадьбе в присутствии гостей невеста описывает свои злоключения, выдавая их за сон, но под конец демонстрирует палец с кольцом в качестве подтверждения сказанного. Жениха и его сообщников арестовывают и казнят.

Первоначально у братьев в роли жениха выступал принц — по аналогии с «Синей Бородой» или с рейнскими легендами о рыцарях-разбойниках, а шайка приводила в замок не девицу, а бабушку героини (неужели они на старуху польстились?). В версии, записанной Брентано, действует граф, в чей дом запросто приходят королевская дочь и ее служанка. Там они видят много оружия и бочку с кровью. Разбойники думают, что отрубленный палец подобрала собака, но спрятавшиеся девушки скармливают ей калач и уносят палец. В версии из Ганновера посторонней девицы нет, а разбойник хочет сварить и съесть героиню. Старая экономка помогает ей скрыться, оставив взамен себя куклу. Разбойник преследует ее и погибает от руки охотящегося принца [369].

У авторов салонных сказок такого сюжета нет, но он был известен в Англии XVI–XVII вв. Мистер Фокс зовет леди Мэри в гости. В разных частях его дома (над входной дверью, на парадной лестнице, в галерее) она читает ободряющую надпись: «Не робей, не робей, но не будь всех смелей, не то застынет сердце в груди твоей!» За дверью в конце галереи расположена ванная с кровью и кусками человеческих тел. Спешащий домой мистер Фокс волочет за собой незнакомую барышню. Бедняжка цепляется за лестничные перила, и злодей на ходу отрубает ей руку с браслетом. Рука падает на колени к леди Мэри, притаившейся под лестницей. Она покидает дом убийцы, сохраняя хладнокровие истинной англичанки. Во время ее рассказа о сновидении мистер Фокс приговаривает: «Этого не было, и быть не могло, и не дай Бог, чтоб такое было!» — пока леди Мэри не выносит вердикт: «Но это так и было так! Вот рука и браслет на ней!» Братья и друзья героини выхватывают мечи и рубят мистера Фокса на тысячу кусочков [370].