- Что так?

- Сунулся я туда как-то... - сказал я без всякой охоты. - Очень мило побеседовал с начальником отдела маркетинга и рекламы. (Кстати: дуб дубом...). Нашел общий язык. Определил характер и объем работ... В общем, договорился заглянуть через пару дней, имея при себе план рекламной компании и смету.

- Ну и?.. - спросила Валя.

- На следующий день ко мне приперлись два жлоба из рекламного агентства "Плюс". Они популярно объяснили, что "Плюс" работает с ликероводочным заводом года три и что если меня увидят там еще раз, то без лишних разговоров дадут по тыкве.

- Тебе еще повезло, - сказала Валя.

- Не понял.

- Могли сперва "дать по тыкве", а потом, когда выйдешь из больницы, объяснить, за что... - сказала она.

- Пожалуй, - согласился я.

В коридоре мимо двери кто-то прошел - кто-то большой и грузный. Старый паркет громко хрустел и повизгивал.

- Завтра пятое число, - сказала Валя. - Зарплата будет?

- Будет.

- Из каких денег? - удивилась она.

- Ты мой главбух. Лучше меня должна знать.

- Потому я и спрашиваю, - сказала она.

Я тяжело вздохнул и объяснил.

- Подожди, - сказала она. - Тебе же за аренду офиса платить!

- Я уже побеседовал с завхозом. В этом месяце проскочу. В следующем - заплачу за два месяца сразу. Обойдется мне это в бутылку коньяка.

Мы помолчали немного.

- Стасик, ты не жалеешь, что бросил журналистику? - вдруг спросила она.

- Я журналистику не бросал, - сказал я угрюмо. - Просто выяснилось, что мы идем в разные стороны: она - на панель или на паперть, а я - пешком на Колыму.

- Жаль. Я лет пять твои статьи читала...

- Могу неопубликованные подарить. У меня их много. На здоровенный том хватит.

- Прекрасная идея, кстати! - сказала она. - Ты никогда не думал об этом? А если в сборник включить...

Тут на столе зазвонил телефон, и я схватился за трубку, как утопающий за соломинку.

- Простите, это магазин "Ландыш"? - осведомился голос.

- Нет, - сказал я. - Это мясокомбинат. Если у вас есть свободный баран или свинья, приводите. Заколбасим вне очереди!

И шваркнул трубку на рычаги.

- Ошиблись номером? - спросил Валя.

- Вряд ли. Кому-то делать нечего.

Мы помолчали немного.

- Позавчера позвонил мне один урод, - сказал я. - "Нашей фирме, - говорит, - скоро исполнится десять лет. Мы хотим поставить памятник нашему торговому знаку. Что нам это будет стоить?". А торговый знак у них, к твоему сведению, - панда с граблями...

Валя захихикала.

- Ну, я уже рекламщик битый. Я и глазом не моргнул. "Стоимость зависит от многих факторов, - говорю. - От материалов, например. От сроков. От архитектуры. От того, насколько раскручено имя скульптора. От местонахождения памятника.... Кстати, площадь у здания облсовпрофа вас устроит?"

"Вполне..." - пробормотал невидимый собеседник.

"Вот и прекрасно! - говорю. - Постамент будет три метра, чтобы затруднить доступ к вашей эмблеме хулиганствующих элементов. В голове панды будут часы. Механизм закажем в Швейцарии. Каждые шестьдесят минут вместе с боем часов панда будет вскидывать лапки с граблями. Каждые двенадцать часов - в полдень и в полночь - звуковой синтезатор будет наигрывать гимн вашей фирмы, а панда - выкрикивать слоган...".

От такого напора звонивший, судя по всему, офонарел.

"Подождите, - говорит, - но у нашей фирмы нет гимна!.."

"Это не проблема! - говорю. - У меня есть на примете два круто продвинутых музыканта! Они сочинят музыку, напишут текст и сделают фонограмму. Обойдется это в пять тонн баксов, не более того".

"А всего?"

"Ну, - говорю, - если по минимуму, но со вкусом, то тысяч в пятьдесят уложимся..."

- А он что? - спросила Валя с интересом.

- Записал адрес, сказал, что подумает. Вот и все.

- Аминь, - сказала Валя.

- Я тоже так думаю, но, понимаешь, меня смущает, что разговор был на полном серьезе. Четверть часа мы беседовали - и ничего. Трубку рукой он не зажимал, никто за спиной у него не давился от хохота, голос был вдумчив, спокоен... Хоть убей, я уверен, что, слушая меня, он прикидывал, как бы ловчее и с меньшими затратами поставить памятник...

- Знаешь, я много бы дала, чтобы увидеть рядом с облсовпрофом панду с граблями, - сказала Валя мечтательно. Достав из сумочки платок, она промокнула губы и спросила: - Я тебе сегодня еще нужна?

- Только как женщина.

- "Но я другому отдана и буду век ему верна..." - произнесла она нараспев.

"Ага, рассказывай!.." - подумал я.

- Спасибо за чай, - сказала она. - И венская булочка замечательная... была.

- На здоровье, - произнес я, выходя из-за стола, чтобы подать плащ. Валя оделась, взяла сумочку и кулек, но на пороге вдруг задержалась.

- Подержи-ка, - сказала она, сунув мне кулек, и с озабоченным выражением лица принялась копаться в сумочке. - Черт, где же он был... А, вот. Возьми.

Это был пригласительный билет, напечатанный на роскошной мелованной бумаге. Я развернул его и узнал, что сегодня в выставочном зале на проспекте Ноября состоится открытие какой-то ярмарки. Начало - в семнадцать ноль-ноль.

- Сводничаешь? - спросил я с грустью.

- Нет, - сказала она. - О себе забочусь.

- То есть?

- Потусуешься на фуршете, зацепишь рекламодателя, получишь заказ, а может - и не один... Сечешь?

Билет был именной.

- А как же ты? - спросил я.

- Меня проведут.

Она ушла, а мне стало тошно. Так тошно, что я с трудом удержался от соблазна повеситься или вернуться в газету. В любую и на любых условиях. Хоть уборщицей.

Вместо этого я глянул на часы. Одиннадцать минут третьего. Значит, два с половиной часа я могу сидеть на телефоне, а потом поеду на мероприятие - навязывать свои услуги, пить на брудершафт с потенциальными рекламодателями и заводить нужные знакомства...

Все свободное пространство перед торгово-выставочным павильоном было заполнено иномарками. И какими иномарками! Преобладали линкольны, кадиллаки и шестисотые мерсы. Имелись даже два роллс-ройса. Я приехал на автобусе и теперь, пробираясь к входу в павильон, чувствовал себя очень неловко. Словно все кругом были в штанах, а я - без.

У прозрачных дверей стоял распорядитель в малиновом фраке, черных брюках и лакированных туфлях. Рядом возвышались два шкафа с сотовыми телефонами наготове. За черными очками они по обыкновению скрывали тупое выражение глаз.