В общем, полицейские палец ему предъявили и говорят: твой? Он, в расчете на то, что его тут же на операционный стол на предмет пришивания покатят, говорит: мой. Оно, кстати, так с пришиванием и вышло бы, но для протоколу полицейские до того обязаны были его с правами всяческими ознакомить, объявив, что теперь они его и арестовывают. (Палец-то все-таки не где-нибудь, а на месте преступления был обнаружен.) А уже после формальной такой процедуры и поперли бы его в операционную.

Но тут Арреола бедный, все варианты в воспаленном уме перебрав и никаких благоприятных для себя не вычислив, говорит: а ну, покажите-ка еще раз. Может, еще и не мой. Ну, показали ему еще раз. Да, говорит, так и выходит. Сперва-то привиделось, что вроде мой, а теперь точно вижу – чужой какой-то и совсем незнакомый мне палец.

Тут уже и полиция завозмущалась. Как же, дескать, не твой? Вот он палец, свежий еще, а вон у тебя на руке такое же свежее пальца отсутствие. А он на своем стоит: чужого мне, дескать, не надо.

Ну, препирались они так едва ли и не битый час. С трудом объяснив пострадавшему на работе грабителю, что все равно ведь они по отпечатку установят, чей это палец – в конце-то концов. Дошло. Чего ж крутить-то. Тогда он и говорит жалобно: нельзя ли, дескать, до аресту-то палец как-нибудь на место и приштопать? Полицейские аж взвыли. А мы-то что, говорят, сделать собирались? И врачам: шейте ему, негодяю, палец этот злосчастный на место.

На что врачи грустно головами покачали и сказали, что ушел паровоз. Сроки все для такого дела вышли, пока Арреола от своего же родного пальца открещивался. Так теперь при девяти оставшихся в тюрьме и сидит…

Тот год, 1996-й, на пальцы почему-то особо урожайный был для полиции. В Майами, штат Флорида, грабителю одному в перестрелке в перестрелке данную часть тела отстрелили. По которой, с картотекой сверившись, преступника и взяли. А чуть позже в спокойной Голландии домушнику одному собачка, дом охранявшая, палец так-таки и отгрызла. Предъявив впоследствии не без законной гордости хозяевам своим. А уже те в свою очередь – полиции. С результатом, аналогичным тому, что выше.

Нет, не счесть в воровской работе опасностей. Потому что с одной стороны, конечно, всего не предусмотришь. А с другой – аппарат, для прогнозирования да планирования необходимый, видимо, в должном развитии тоже не находится. В конце концов, отчего-то же герои наши именно в воры подались, а не, скажем, в академики…

А заниженная эта способность к просчитыванию собственных действий на хотя бы шаг вперед – она ведь не просто показатель ментального неблагополучия. От этого и общее состояние организма крепко пострадать может. Подходя порой к такой опасной черте, где только и остается надежда на полицейскую оперативность.

В Сеуле, столице Южной Кореи, залез как-то вор в солидный мясной магазин. Ну, проник-то этот Пак Сан-Ен в помещение, вроде, вполне и профессионально – и кассу так же элегантно вскрыл. Уже всем понятно, что не мальчик на дело вышел.

Вытащил он, значит, из кассы все наличные деньги – что-то около двадцати пяти тысяч вонов (звучит, согласитесь, грозно, но на деле оно где-то под триста зеленых всего выходит). И тут бы, конечно, пора бы и домой – но захотелось Паку еще с собой и свининки прихватить. Все-таки мясная же лавка.

Побрел за своим окороком в холодильное помещение, дверь за собой закрыл – и выбрал, конечно, кусище поаппетитнее. Двинул было назад – ан тут и засада. Подлецы-хозяева – неизвестно, из каких уж там соображений – холодильник свой злокозненный такой дверью оборудовали, что только снаружи и открывалась. Так и припух Пак со своим окороком в руках да с еще десятками таких же на крючьях – при не самой комфортной температуре в минус пятнадцать Цельсия.

Ломился он в эту проклятую дверь, колотился, орать пробовал. Окорок, понятное дело, бросил – тут уж не до свиных отбивных, поскольку на повестке дня стояла гибель от мороза, что в условиях жаркого Сеула довольно-таки обидно.

Повезло, однако, плотоядному ворюге в том, что сознательный гражданин в Корее – не такая редкость, как оно, допустим, в других краях бывает. Услышал один такой сознательный прохожий стук да шум в ночном магазине, да и не пожалел времени и монетки кровной, чтобы в полицию позвонить. А уж полиция, приехав, полуживого – семь часов в холодильничке! – грабителя и спасла, препроводив в значительно более теплое, однако же и не совсем чтобы санаторное, помещение.

А то еще бывает: лезет грабитель в какое-нибудь заранее намеченное помещение – через дымоход или там, скажем, вентиляцию – а того нет, чтобы предварительно себя да дырку промерить на предмет геометрического соответствия. После чего опять-таки приходится стражам порядка сперва недоумка спасать, а уж потом арестовывать.

В Сан– Антонио, штат Техас, полез некий Феликс Ривера гастроном грабануть. Полез через крышу, чтобы никаких окон с решетками не ломать и с сигнализацией не возюкаться. Ну, с крыши он эдак элегантно в вентиляционную шахту скользнул -и не менее элегантно в ней же и застрял.

Поторчал часок-другой, подергался – мимо. Ни взад, ни вперед. Стал, конечно, орать. Полиция, надо сказать, приехала быстро – но все равно ж ей пришлось еще и пожарников дожидаться, чтобы те Риверу, как пробку из бутылки, с хлопающим звуком извлекли.

Тут, кстати, и момент еще более интересный был. Оказывается, лез туда наш грабитель не за кассой или там сейфом каким. Так высоко он, как выяснилось, и не летал. А приспичило ему пивка на халяву потребить – вот какая цель всей затеянной спелеологической экспедиции была. Я бы в таком разе на месте его адвоката Риверу без малейших проблем на суде вытащил бы. По причине полной его умственной несостоятельности. Ведь ежели еще при спуске в вентиляцию чуял Ривера, что очень туго дело идет – как же он назад-то двигаться предполагал, пива своего натрескавшись?

Тайна, покрытая мраком. Но, как я и говорил – не академики. Это и невооруженным глазом видно.

Случаи эти злополучные – с вентиляцией да дымоходами – десятками ЕЖЕГОДНО в одних только Соединенных Штатах исчисляются. И каждый раз по той же схеме. Полиция – пожарники – и снова полиция, но уже надолго.

Причем здесь-то разговор о стартовой фазе мероприятия. Уж хоть наличной-то пол-извилиной, но надо бы шевельнуть. Иной, конечно, вопрос, когда речь о финальном моменте операции – и особенно когда та же полиция на пятки наступает. Тут, понятно, думать некогда – даже если бы и было чем. Что ситуации, и без того травматизмом чреватые, только усугубляет.

Джеймс Харрис в 1992 году поживился как-то в магазине одном, в городе Колумбия, штат Монтана. И по мелочи-то он поживился, да охрана засекла – ну и кинулся Харрис в бега. А пространство открытое, толком некуда и нырнуть.

Однако нашел все-таки. Быстренько в трубу, что вдоль сточной канавы была проложена, шмыгнул – и затих. А сверху уже не только охрана, но и полиция носится, шумит. И тут же – вот еще Божья-то кара – гром громыхнул, и гроза началась. Да такая, что, как говорят, «разверзлись все хляби небесные».

Так вот, хляби-то разверзлись, и сточная эта канава – а с ней и, понятное дело, труба – водой буквально в считанные секунды наполнились. А выскочить бедный наш воришка то ли уже не успел, то ли и побоялся. Так ни за понюх табаку и утонул. Погиб, в общем. И написал бы тут – «глупо», но, с другой стороны, тогда что ж, все то, что выше изложено – очень как бы умно происходило? Э-э-эх…