Бывают люди, которые, осознавая влияние страха на человека, стараются пугать окружающих, чтобы те так или иначе действовали им на благо. Этакий вариант подчинения себе других людей. Такие люди угрожают врачам, требуют контакты контролирующих органов, и вносят в Уголовный кодекс «расстрельные» статьи для врачей. Но они забывают, что никто никому не обязан оказывать помощь, особенно бесплатно. И угрозы не делают кого-то, кому угрожают, должным тому, кто угрожает.

У медицинских стандартов, которые делают помощь врача почти бесполезной, есть один плюс. Тех, кто угрожает врачам, можно лечить строго по стандартам, не разбираясь в конкретном случае и делая пациента пожизненным клиентом фармацевтических компаний. И всё совершенно законно. Никакой ответственности.

С людьми, которые на помощь отвечают угрозами или угрозами пытаются заставить себе помогать, надо поступать строго по схеме, когда никакой ответственности не должно ложиться на помогающего, то есть действовать следует исключительно формально, по закону. Врачи, знающие, что такое процесс лечения, опытные доктора, знают, что это в действительности может означать для пациента.

Но если пациент измождён «убегающими» от него и от его болезни докторами, и поэтому, уже «кричит как резаный», то это не повод относиться к нему плохо. Обычно если доктор перестаёт убегать от проблемы этого пациента и начинает настойчиво раскапывать его случай, ища причины состояния и постепенно разматывая клубок ошибок, которые наделали предыдущие специалисты (возможно, хорошие врачи, но у них не хватило духа, чтобы искать, а не убегать), то пациент, видя, что доктор взялся за его проблему и, несмотря на сложности, продолжает искать, направляя его на обследования, сопоставляя данные, выясняя, когда и после каких событий начались те или иные симптомы, перестаёт кричать и начинает сотрудничать.

Поэтому тут важно не ошибиться в причинах «криков» и не наказать пациента, который просто так и не смог получить помощи.

Когда дело доходит до психиатрических пациентов, то тут всё печально. Эмоции этих людей могут находиться вне их собственного контроля. Да и предыдущее психиатрическое лечение нередко вызывает ещё большие проблемы, чем те, которые были изначально.

Это самые сложные пациенты. Им не просто плохо. Они проявляют психоз и поведенческие реакции, от которых стараются убежать все их родственники, соседи и вообще все, кто так или иначе сталкивается с таким человеком. Его и запихивают в психушку с одной целью – избавиться от его проявлений.

Но, хуже того, у этого человека может ничего не болеть. И это ставит в тупик врача.

Что делать с пациентом, у которого ничего не болит, но который совершенно неадекватен и в любой момент может проявить самую необычную эмоцию и поступить самым непредсказуемым способом?

И доктор «сбегает» от такого пациента, посылая его туда же, куда все – в психушку. И там его никто лечить не собирается, поскольку в психбольнице доктора так же, как и все остальные люди, не отличаются ни стабильностью, ни смелостью. Они просто наколют его препаратами, которые сделают его проявления эмоций и поступков значительно менее явными, и на этом всё.

Как бы это ни объясняли, какие бы «научные» теории для этого ни создавались, суть остаётся прежней. Нет результатов, нет улучшений.

Из всего этого можно сделать вывод, что доктору для того, чтобы быть эффективным, нужны навыки спокойного отношения к пациентам, к их проявлениям, включая крики и смысл слов, а также к их страданиям, а порой и к фантастической глупости и беспечности.

И у доктора должны быть условия, помогающие ему действовать таким образом. Врач должен иметь хороший отдых. Врач должен иметь хорошую зарплату, так чтобы при необходимости он мог один своей работой содержать всю свою семью. И врач не должен жить под дамокловым мечом Уголовного кодекса за то, что он когда-то хотел помогать людям и пошёл в эту тяжелейшую профессию. Иначе область медицины становится уродливой и превращается в сферу нарушений и злоупотреблений.

Как это происходит? Очень просто. Сначала доктор из-за того, что его пугают, из-за того, что он не знает, как помочь пациенту, становится приверженцем идеи, что ничего нельзя изменить. Затем ему спускают стандарты, которые снимают с него всю ответственность. Он им следует, даже если они ничего не лечат или опасны для пациента.

Идея стандартов, в основном, бухгалтерская. По ним очень легко составлять бухгалтерские таблицы, раскидывать расходы по плану счетов и т. д. Но, главное, как уже говорилось, это гарантия сбыта фармацевтической продукции.

Быть врачом – опасно и страшно. А если взять область психиатрии, так ещё и бесполезно. Быть пунктом по выписке рецептов, согласно стандартам, гораздо, гораздо легче, проще и безопаснее. А порой и выгоднее.

Вот так медицина исчезает. Фармация без медицины в итоге всё равно скатится к средневековой алхимии и знахарству. Посмотрите на то, как создаются нейролептики и антидепрессанты. Методика их создания и внедрения на рынок мало чем отличается от создания спайсов. Порой возникает ощущение, что то, что более или менее получилось, от чего человек не сходит с ума сразу и не погибает быстро, становится психиатрическим препаратом, всё остальное становится спайсом или иным уличным нелегальным наркотиком.

Без врача область медицины умрёт. И неважно, сколько фармпрепаратов или сколько медицинских аппаратов и роботов будет выпущено и поставлено в больницы. Кто будет вести случай пациента? Таблетка? Или робот? Или начальники отделов продаж фармкомпаний?

Поэтому Министерству здравоохранения вместо того, чтобы целоваться со страховыми компаниями и сливаться в любовном экстазе с фармацевтическими гигантами, надо бы приложить все усилия, чтобы сделать работу врача безопасной, выгодной и позволяющей рассматривать случай пациента дольше 7 минут так, чтобы можно было отследить динамику состояния, поразмыслить, почитать книги и посоветоваться с более опытными коллегами.

* * *

Так и хочется сказать: «Хватит приносить медицину в жертву бизнесу!»

Хотя, возможно, речь идёт не совсем о бизнесе. Повторюсь, нет ничего плохого в фармацевтической продукции, особенно когда она является инструментом врача, а не работодателем врача. Но некоторые действия по продвижению отдельных видов психоактивных препаратов выглядят странно.

Вот скажите, по логике простой бухгалтерии – что выгоднее? Продать человеку один препарат, которого хватает на 1–3 месяца по цене 300 рублей, от которого пациенту становится хуже, разваливается здоровье, неврозы не уходят, а меняются и порой в худшую сторону? Или продать человеку 10 витаминно-минеральных препаратов, средняя цена каждого 500 рублей и которых хватает на один месяц или менее? И при этом от витаминов человеку становится лучше, у него укрепляется иммунитет, снижается нервозность, улучшаются настроение и работоспособность.

Очевидно, что бухгалтерский расчёт не в пользу психоактивных препаратов. Можно, конечно, предположить, что расчёт на то, что психоактивные вещества, как и наркотики, вызывают зависимость, и таким образом пациента подсаживают на препараты и делают его «пожизненным клиентом».