Отец был не один. Перед ним на табурете сидел и мял в руках шапку аэродромный фельдшер старшина Куряков Иван Степанович.

– Вызывали, Семён Яковлевич? – обратилась к отцу Соня.

– Да, Соня, вызывал. К нам за помощью обращаются лётчики. У них в 150 километрах от Марково упал самолёт.

– О, господи! Экипаж-то жив?

– Экипаж жив, Софья Семёновна, – ответил старшина. – Но у пилота перелом ноги, ему соорудили шину, он чувствует себя более-менее нормально. А штурман неудачно приземлился, его нашли без сознания с забинтованным лицом. Вероятно, перевязывался сам индпакетом. Похоже, сильное сотрясение мозга, бредит, в сознание пока не пришёл.

– Папа, а не наши ли это знакомые? – в волнении Соня забыла про субординацию.

– Да нет, командир корабля Крючков, мы не знаем его. Но это дело не меняет. Сейчас лётчики снаряжают санный поезд для эвакуации экипажа, нужен врач. Я, как ты понимаешь, не транспортабелен, – он потрогал рукой свою спину и вздохнул. Уж очень не хотелось ему отправлять дочь, но вариантов не было.

– Когда выезжать?

– Сейчас, Софья Семёновна. Я приехал за вами. На аэродроме нас уже ждут. Надо ехать, – ответил Куряков.

– Хорошо, я мигом, – она выскочила из кабинета и побежала одеваться.

Уже через три минуты, они сидели в стареньком «Виллисе», обслуживающем аэродромную комендатуру, и мчались на аэродром. Когда подъехали к домику, где размещался комендант аэродрома, Соня увидела три оленьих упряжки, вокруг которых хлопотали люди в меховых одеждах.

Комендант аэродрома, пожилой капитан, поднялся навстречу.

– Здравствуйте, Софья Семёновна, я вижу Семён Яковлевич решил отправить вас?

– Да, он не смог, вот уже три дня, как у него разыгрался радикулит, – пояснила Соня. – А вы боитесь, что я не справлюсь?

– Что вы такое говорите. В вашем профессионализме у нас никто не сомневается, – стал оправдываться комендант. – Вы сейчас идите с Иваном Степановичем в медпункт и соберите аптечку. С собой нужно взять всё, что может понадобиться вам для оказания медицинской помощи.

– Аптечку я подготовил, товарищ командир, доложил старшина Куряков.

– Я в этом не сомневаюсь, Иван Степанович, но пусть доктор посмотрит её содержимое сама. Я сейчас распоряжусь, чтобы вам в медпункт принесли меховое обмундирование, там переоденетесь.

Соня внимательно осмотрела свои валенки и шубку:

– Зачем вы беспокоитесь? Я тепло одета.

– Вы, Софья Семёновна, тепло одеты для посёлка Марково, а тундра – это совсем другое дело, поэтому переодеться придётся, – разъяснил комендант тоном, не терпящим возражения. – Времени у вас мало. Через полчаса – обед, через час – колёса от земли, – закончил он по-авиационному свой иструктаж.

Времени действительно было мало. Его только-только хватило, чтобы посмотреть аптечку, добавить в неё кое-какие медикаменты, пообедать и переодеться. Соне выдали тёплый свитер, такой, какой она видела в кино у полярников, меховой комбинезон и унты. Надев всё это, она неожиданно для себя обнаружила, что чувствует себя в этом одеянии довольно неплохо.

– А действительно, комендант был прав, – сказала Соня фельдшеру, когда тот вошёл. – Тепло, легко, удобно, я бы даже сказала уютно. Ну что, пойдём? – спросила она, держа в руках саквояж с аптечкой.

– Да, пора. К отъезду всё готово, – подтвердил Куряков.

Всего в санный поезд входило три упряжки, в каждую из которых было запряжено по два оленя. В довольно просторных нартах свободно могло разместиться от трёх до пяти человек.

Соню усадили во вторую упряжку и укутали меховым покрывалом. Все отъезжающие заняли места в нартах, и поезд тронулся.

Кроме каюров и Сони санным поездом ехали ещё четыре человека – фельдшер Куряков и три авиационных техника, которым предстояло разобраться с самолётом и изучить возможность его эвакуации.

Каюров-чукчей вместе с оленьими упряжками выделил поселковый совет. Они солидно сидели на передках нарт и время от времени покрикивали:

– Хоп, хоп! Хей-я, хей-я!

При этом длинной палкой, которую каждый из них держал в руках, не сильно ударяли по спине то одного оленя, то другого, подсказывая животным направление движения. Ехали долго. Благодаря хорошей погоде было светло. Соня с интересом разглядывала тундру. Окружающий пейзаж, несмотря на то, что он был скучен и однообразен, девушку пленил. Она впервые уехала так далеко от дома, поэтому и тундра, и всё вокруг, что проплывало перед глазами, было ново и интересно. Ей было интересно, как, искрясь, сверкает снег в лунном свете, как бегут олени, как блестят звёзды. Снежная бесконечность, окружающая путников со всех сторон, покорила её своим величием и красотой. На отдых остановились около полуночи. Каюры выпрягли оленей, которые стали бродить вокруг стоянки, разгребая снег копытами, в поисках ягеля, с удовольствием поедая его. Чукчи хлопотали по хозяйству, обустраивая ночлег. Развели костёр, стали доставать вяленую оленину. Старший среди техников (Соня так и не узнала, какое у него воинское звание, все к нему обращались Михалыч) жестом остановил каюра и сказал:

– Это не надо, потом вам пригодится, а сейчас отведаем нашего, армейского, – он повернулся к одному из техников, возившемуся с костром: – Коля, оставь костёр, там справятся без тебя, доставай «сухпай».

Коля, получив распоряжение, вытащил из нарт вещевой мешок, раскрыл его, достал буханку хлеба, банку американской тушёнки, три банки гречневой каши. Консервы выложил в котелок, напоминающий татарский казан только размером поменьше, и передал его своему товарищу:

– На-ка, Илья, повесь над костром, пусть разогреется, только хорошо помешай.

– Да знаю, не маленький, – проворчал Илья. Ему не нравилось, что как самому молодому в команде Илье всегда все подсказывали.

Соня подошла к каюру, знающему русский язык. Она обратила внимание на то, что только он общался с техниками.

– А вы не боитесь, что олени разбегутся? Ведь без них мы пропадём, – спросила она с интересом.

– Однако не разбегутся, – ответил он задумчиво и пососал свою трубочку, которую не выпускал изо рта.

Девушка подождала ответа и уже подумала, что пора задать новый вопрос, как чукча продолжил:

– Зачем им бежать, они же приручённые. Без людей олени не могут, – он опять сделал паузу и твёрдо закончил: – Нет, не убегут. Поедят ягель и придут к нам спать.

После приёма пищи Соня с удивлением увидела, что олени действительно пришли к ним. Чукчи уложили их неподалёку от костра и устроились рядом с ними, согреваясь с одной стороны от костра, с другой – телом оленя.

Отдыхали у горящего костра недолго, а когда он стал угасать, засобирались в дорогу. Торопились. Быстро сложили вещи, Куряков заботливо упаковал Соню в спальный мешок, уложил на нарты и сверху ещё прикрыл меховым покрывалом.