Два отличия бросаются нам в глаза: одно носит церковно-государственный, а другое — личный характер. Важнее, конечно, первое. Митрополит Феодосии утратил половину того титула, которым пользовался митрополит Фотий и вместо «Киевского и всея Руси» стал просто «всея Руси». За этим сокращением — трагический раскол Русской Православной Церкви на две половины: великорусскую и западнорусскую. В Польше и Литве с неохотой признавали общерусских митрополитов, присланных из Византии (Феогноста, Киприана, Фотия). Но митрополит, поставленный в Москве, по воле московского князя, был там и вовсе неприемлем. Таков был один из горьких плодов московской автокефалии 1448 года.

Но вот второе отличие. Василий I именует себя «грешным» рабом Божиим. Так должен был сказать о себе любой смиренный христианин. Василий II называет себя «многогрешным». Так же скажет о себе в завещании и Иван III. Думается, за этим усилением «грешности» стоит реальное осознание всей тяжести содеянного зла. Здесь слышится голос кающегося грешника. Но это — покаяние одинокого человека, испуганно стоящего у врат Вечности, а не могущественного правителя, для которого зло есть неизбежный атрибут его профессии…

Отзвучали скорбные напевы панихиды. Тяжелый каменный саркофаг поглотил прах многострадального и многогрешного великого князя Василия Васильевича. С этого момента начинается самостоятельное правление нашего героя — великого князя Ивана Васильевича. Он выходит, наконец, из тени своего отца. Теперь уже ему, а не Василию II, принадлежит решающее слово в московском Кремле. Исходя из деяний Ивана III, понимаемых в контексте эпохи, мы можем начать писать его портрет как политика и человека.

Однако в течение еще лет пяти после восшествия на московский престол Иван, насколько можно судить по скудным источникам, не ставил перед собой тех крупных исторических задач, которыми позднее будет прославлено его время. Подобно юному Петру Великому, он присматривался к окружающему миру, изучал его и намечал точки приложения своих сил. В эти годы Иван вел неприметную, но необходимую работу по укреплению войска, совершенствованию механизмов управления. Он беспощадно подавлял любые покушения на свою власть и утверждал себя как грозного Государя.

Отсутствие ярко выраженных стратегических целей в деятельности Ивана III в 1462–1467 годах заставляет нас по-прежнему придерживаться только хронологической последовательности в изложении событий. Позднее, когда он четко обозначит основные направления своей политики, наш рассказ примет иной, в большей степени тематический характер.

Первой проблемой, с которой столкнулся молодой правитель, было, конечно, урегулирование внутрисемейных отношений. Благодаря предусмотрительности Василия Темного здесь уже не было той двусмысленности, которая породила династический кризис второй четверти XV века. Однако оставались извечная зависть и неприязнь младших братьев по отношению к старшему. Московский летописец коротко изложил основные положения «рада», который Василий Темный в конце жизни дал своим наследникам:

«…А княжение великое дасть стол свои сыну своему, князю великому Иоанну Васильевичу.

А князю Юрью дасть город Дмитров, да Можаеск, да Серпохов, да Хотунь, да бабины села и волости, великие княгини Софии.

А князю Андрею Болшему город Углечь Поле, да Бежецский Верх, да Звенигород, да мати его, великая княгини Мариа, после великого князя живота придала ему Романов город на Волзе, а прежде того был Ярославьское княжение.

А князю Борису дал город Волок Ламьски, да Ржеву, да Рузу, да после князь велики Иван придал ему Вышегород Поротовьскии да Марьины села Голтяевы, бабы его (бабки по линии матери. — Я!>.), ему же дал.

А сыну своему князю Андрею Меншему дал город Вологду, да Заозерье на Кубене, да князь велики Иоан после придал ему городок Торусу да Городец на Поротове» (29,157). (Андрею Меньшому в момент кончины отца было всего лишь девять лет. До 1469 года его уделом управлял сам Иван III.)

Не осталась забытой и княгиня-вдова. Вместе с наказом держать в узде своенравных сыновей Василий Темный оставил Марии Ярославне весомую часть своего наследства.

«А казну всю, и Романов городок, и что есть властей (волостей. — Н. Б.) и сел во всем великом княжении, что было за великими княгинями прежними, и что сам поймал у кого у изменников многое множество, и прикупил что, то все дал великой княгини Марии» (19,150).

Некоторые уточнения данных летописца можно найти в самом завещании Василия Темного. Городок Романов (позднее — Романов-Борисоглебск, а в советское время — Тутаев) находился на берегу Волги, верстах в тридцати выше Ярославля. Наряду с другими волостями в Верхнем Поволжье, он был куплен княгиней Марией Ярославной у измельчавших ярославских князей и принадлежал ей на правах личной собственности. Василий Темный в завещании лишь подтверждает полные права княгини на все эти территории: «…ино то ея и есть» (6, 196). От себя он добавляет Марии Ярославне к ее Романову в пожизненное владение еще и Ростов: «А княгине своей даю Ростов и со всем, что к нему потягло, и с селы своими, до ее живота… А возмет Бог мою княгиню, и княгини моя даст Ростов моему сыну Юрью…» (6, 195). В новых владениях княгини Марии Ярославны оставалось еще множество мелких князей, о которых возникла даже поговорка: «В Ростовской земле — князь в каждом селе». Василий Темный предусмотрительно оговаривает и этот вопрос: «А князи ростовские что ведали при мне, при великом князи, ини по тому и деръжат и при моей княгине, а княгини моя у них в то не въступается» (6, 195).

Образование Русского централизованного государства (1462–1533 гг).

Итак, положив полжизни на борьбу с удельной системой, отправив в мир иной, во мрак темницы или в изгнание с десяток удельных князей, Василий Темный своим завещанием воссоздавал почти ту же самую политическую ситуацию, какая существовала в начале его правления! Разница заключалась лишь в том, что прежде на уделах сидели двоюродные и троюродные братья, а теперь их места заняли родные братья — сыновья Василия Темного. Может показаться, что этот парадокс отбрасывает нас на несколько десятилетий назад, во мрак бессмысленного и бесцельного.

И все же в решении Василия Темного воссоздать удельную систему была определенная логика. Она строилась на нескольких данностях. Данность первая — наличие у великого князя в момент составления завещания пяти сыновей. В эпоху, когда люди имели столько детей, «сколько Бог даст», с этим ничего нельзя было поделать. (В общей сложности, вместе с умершими в младенчестве, Василий II имел десять детей (152, 96 — 118).) Более того, многодетность считалась признаком здоровья и процветания правителя. Ее прославляла Библия. Она служила для династии своего рода страховкой на случай чрезвычайных обстоятельств — войны, эпидемии, мятежа. Летописец сравнивает сыновей князя со стрелами в его колчане: чем больше стрел, тем сильнее князь в сражении.