увидела, что ворота Сенатского зала открыты, а Давос ведет государственных деятелей, выходящих из Сенатского зала.

Под охраной стражников Давос спустился по лестнице на деревянную платформу. (Платформа была построена рядом с лестницей).

Тритодемос поспешно вышел вперед, чтобы передать приветствие, но его остановил Давос: «Это суд, и ты здесь хозяин. Я здесь только для того, чтобы решить одну небольшую проблему».

Он сразу понял, что Давос имел в виду, и Тритодемос с благодарностью сказал: «Спасибо!».

Когда Давос оглянулся, он увидел, что Аристократ почтительно приветствует его. Он похлопал его по плечу и похвалил: «Аристократ, я не ожидал, что ты так хорошо справишься».

Затем он поприветствовал присяжных за их тяжелую работу.

После этого его глаза окинули подсудимых. По сравнению со взглядами Арипеса, Марсиаса и других, в которых были страх и мольба, взгляд Поллукса был совершенно спокоен. Затем в его отчаянных глазах появился яростный блеск, он указал на Давоса и проклял: «Давос, ты боишься, что я буду бороться за больше прав для граждан, поэтому ты сфабриковал ложные улики, чтобы подставить меня! Однажды народ узнает, кто ты на самом деле, и тебе не избежать справедливого суда Аида!».

Но Давос полностью проигнорировал его и подошел к передней части деревянной платформы. Он протянул руки и сжал их, отчего произошло чудо: на площади, заполненной воющими ветрами и волнами, постепенно восстановилось спокойствие.

Затем он сказал: «Граждане Теонии! Семьи граждан Теонии! Я рад видеть здесь стольких людей, которые пришли, чтобы принять участие в этом публичном суде! Это показывает, что вы любите Союз Теонии и заботитесь о правовой системе Теонии! Здесь, от имени Сената, я хотел бы поблагодарить вас, кто остался здесь наблюдателем на эти два дня!».

С этими словами он немного поклонился толпе.

Затем толпа горячо зааплодировала в ответ на его поддержку и сочувствие.

«Помните, закон священен, особенно в Союзе Теонии, потому что Аид наблюдает за нами!». — Давос указал ниже: «Мы все знаем, что граждане Союза Теонии прибыли из всех частей Средиземноморья и принадлежат к разным народам. Из-за различных обычаев и культур неизбежны конфликты. Таким образом, закон придал Теонии порядок и объединил нас. Вот почему мы не должны протестовать против решения суда, вынесенного в соответствии с кодексом законов Союза, потому что если решение будет изменено из-за вашего гнева, то однажды эта несправедливость может обрушиться на вас или вашу семью».

Слова Давоса заставили толпу задуматься. Некоторые вначале подумали, что Давос оказывает давление на Тритодемоса, чтобы ухудшить ситуацию для своего политического оппонента Поллукса. Однако, похоже, что это не так.

Воспользовавшись спокойствием на площади, Тритодемос вынес свой приговор: Поллукса наказать за несколько преступлений — лишить гражданства, конфисковать незаконное имущество и приговорить к 30 годам тюремного заключения; хотя Арифий, Марсий и другие государственные деятели принимали взятки от Сиракуз, не было явных доказательств того, что они имели дальнейшие связи. В дополнение к вчерашнему приговору они были лишены гражданских прав, конфискованы незаконное имущество и приговорены к 20 годам тюремного заключения; в то время как такие государственные деятели, как Энанил и Эврипус, которые были уличены в отсутствии каких-либо связей с Сиракузянами, были приговорены согласно вчерашнему приговору к лишению гражданства, конфискации незаконного имущества и десяти годам тюремного заключения.

Предыдущие слова Давоса действительно сыграли свою роль. Когда толпа услышала приговор, все они шептали от сожаления, но не предпринимали никаких дальнейших решительных действий.

Однако Поллукс вдруг вырвался из-под контроля солдат и закричал, обращаясь к собравшимся: «Я сделал все это ради вас! Ради свободы граждан! Когда-нибудь вы пожалеете о том, что осудили меня!».

Его поведение было подобно тому, как если бы он вылил банку масла в раскаленную печь, и вскоре гнев толпы разгорелся с новой силой. Они снова начали гневно ругаться, а некоторые даже плевали на платформу.

Стражники тут же бросились конвоировать группу заключенных, таких как Поллукс, вниз по деревянному помосту. И когда они проходили мимо Давоса, Энанилус не осмелился взглянуть на него, пока они не спустились вниз и не встали под лестницей Сенатского зала, глядя на государственных деятелей, стоявших на лестнице, чувствуя в сердце бесконечное сожаление: Только из-за минутной жадности они, благородные государственные деятели, стоящие выше десятков тысяч людей, теперь стали пленниками, которых все проклинают.

По окончании публичного суда Тритодемос, Аристократ, присяжные и остальные один за другим покинули деревянный помост. Однако люди на площади не расходились, потому что Давос не уходил, давая понять, что архонт должен что-то сказать. Поэтому, по сравнению со вчерашним окончанием суда, на площади постепенно восстановилось спокойствие.

Столкнувшись с тысячами ожидающих взглядов, Давос ясно понял, о чем Теонийцы хотят говорить в данный момент и что они хотят получить.

Но сначала он хочет поднять другую тему: «Только что Поллукс сказал, что то, что он сделал, было ради граждан Теонии. Если бы он не совершил преступлений, связанных с незаконным владением землей и ограничением свободы граждан, я был бы рад это услышать, потому что это долг квалифицированного Теонийского государственного деятеля».

Под трибуной раздался взрыв насмешек, выражавших презрение к безобразному поведению Поллукса, который говорил одно, а делал другое, что разбавило слабое влияние последнего возгласа Поллукса.

«Я также благодарен владыке Дионисию Сиракузскому за то, что он нашел время позаботиться о политических делах Теонийцев во время борьбы с карфагенянами. Я слышал, что Сиракузяне живут небогато, поэтому ему не нужно тратить здесь много денег. Если бы он использовал их на Сиракузян, то, возможно, их жизнь была бы лучше! И самое главное…». — Давос с усмешкой воскликнул: «Он, Дионисий, тиран Сиракуз, который не может даже подтереть дерьмо на своей заднице, не имеет права диктовать Союзу Теонии и нарушать порядки Теонии!».

Ироничные замечания Давоса вызвали смех в толпе.

«Сенат отправит посланника в Сиракузы, чтобы выразить протест против Дионисия и потребовать от него объяснений и извинений! Вы можете переживать из-за враждебности Сиракуз, но я могу сказать вам, что хотя Сиракузы действительно сильны, мы, Теония, тоже сильны. С момента создания союза пять лет назад мы не потерпели ни одного поражения от врага! С другой стороны, Дионисий Сиракузский испытывал некоторые трудности в борьбе с Карфагеном, могущественным врагом на юге, так как же он посмел провоцировать нас и рисковать быть атакованным с двух сторон! Граждане, Теонийские легионы, состоящие из вас, — это и настоящие стальные стены Теонии, и ее чрезвычайно острый меч, вооруженные вами, мы сможем победить амбиции любого высокомерного города-государства по отношению к Теонии!».

Слова Давоса нашли отклик у людей,