Слегка разломив выпечку Ирины он обнаружил что три пирожка были с капустой а два с картошкой и луком. Желудок уже не урчал а рычал, требуя привычной работы, поэтому Александр не стал больше тянуть и приступил к обеду… Съесть получилось все пять пирожков, хотя на последний еле хватило кофе. Что поделать, его здесь подают в маленьких чашках, которые можно выпить парой-тройкой больших глотков.

Сытно отдуваясь Саша похлопал себя по животу и с удовольствием посидел ещё минут пятнадцать, ожидая когда выпечка внутри немного уляжется. Всё это время он, полуприкрыв глаза, лениво смотрел по сторонам, то и дело задерживая взгляд на симпатичных девушках и женщинах, проходивших мимо. И снова утвердился во мнении что насколько ему несимпатичны поляки то настолько же симпатичны польки. Во вкусе одеваться и подать свою красоту они смело составляли конкуренцию тем москвичкам, которых Александр видел во время своих прогулок с «нянькой»-Николаем. Стройные ножки и фигурки, очаровательные лица, красивая одежда… Просто эстетический восторг! Нет, конечно, встречались и более простые дамы, не такие симпатичные на лицо, фигуру или хуже одетые, но на таких взгляд сам почти не останавливался, потому и не особо запоминались.

А заодно он размышлял как же хорошо жить без непрерывного присмотра «НКВД», самому решать что и как делать. Представил чем бы сейчас занимался в учебном лагере осназа, если бы не сбежал, и довольно усмехнулся. Наверняка снова бежал «пятёрку» вокруг базы, вместе с «Филином» постигал трудную науку будущего диверсанта, убирался в казарме… На пару секунд возникло слабое желание опять окунуться во всё это, но быстро прошло. Всё, назад туда дороги нет, пора это окончательно понять и принять! Во-первых, ему никогда не простят убийство четырёх чекистов. А во-вторых, даже если не убьют на месте то обязательно запрячут в такую дыру что он в жизни оттуда не выберется. К тому же, это значит самому лишить себя нынешней свободы, отказаться от своих женщин и той цели которую Саша сам себе выбрал. Полностью подчиняться приказам Берии и превратиться, по сути, в соловья в клетке. Хочет ли он себе такую судьбу? Однозначно и бесповоротно нет!

Отбросив непродолжительные сомнения и колебания Саша встал из-за столика, расплатился рублями с официантом в белом фартуке, и не торопясь направился гулять по улице, размышляя что бы купить в подарок Матильде Витольдовне. Денег было ещё много — остатки бандитской добычи, и та сумма которую он взял на квартире «оуновца» в тайнике.

…Александр потратил почти два часа и обошёл десяток магазинов и лавок, чтобы определиться с подарком. А это было очень непросто. Точно нельзя дарить духи и косметику, потому как вдруг не угадаешь? Она, конечно, по врождённой вежливости поблагодарит и вида не покажет, но и пользоваться вряд ли станет. Одежда? Даже не смешно. Не зная её размеров и цветовой гаммы это заведомо проигрышная идея. Пожалуй, ещё и оскорбится. Ювелирные украшения? Ну, тут уже теплее…

…В том маленьком магазинчике Саша завис надолго, примериваясь к драгоценностям под внимательным взглядом какого-то широкоплечего парня, делавшего вид что он чем-то занят возле входа. Всё понятно, типа охранник, чтобы не дать ограбить хозяина. Перебирая всякие блестящие цепочки, серёжки, кулоны и другие вещи, так много значащие для женщин, Александр на не слишком хорошем польском попросил совета у хозяина.

— Что пан пожелает? — профессионально вежливо спросил довольно пожилой мужчина небольшого роста и с залысинами.

Рубашка с бантиком-бабочкой, жилетка, бесцветные глаза… Почему-то у Саши возникла уверенность что перед ним еврей. Да и плевать, ему с ним вместе в одной комнате не жить. Другое дело что надуть может, если захочет, поскольку способностей торговаться у Александра почти не было.

— Скажите, пан…? — в ответ поинтересовался он.

— Казимеж Новак, пан! — тут же ответил хозяин магазинчика, не показав и виду что заметил плохое произношение. Ведь главное — есть ли у покупателя деньги и готов ли он их потратить, остальное малозначительные детали. — К вашим услугам! Что вы хотите спросить?

— Скажите, пан Новак, сколько стоят вот эти серьги? — спросил Саша, показав пальцем на парочку идентичных украшений, лежащих на красном бархате под витриной.

Они представляли собой две вытянутые капли цвета морской волны, покрытые по краям маленькими блестящими камешками, переливающимися на свету. Что и говорить, выглядели серьги очень неплохо, но Александр подозревал что и цена у них тоже… хм, хорошая.

— О, дорогой пан, это старинное серебро! — заметно воодушевился хозяин, его глаза довольно блеснули. — Сделаны в четырнадцатом веке для нашей королевы Ядвиги, перед тем как та вышла замуж за литовского князя Ягайло. Она их носила почти до самой смерти, но незадолго до неё продала, чтобы расширить Краковский университет на эти деньги!

— Значит, и цена им королевская, верно? — усмехнулся Саша, даже не собираясь верить в такое древнее происхождение украшений.

— Ну конечно, пан! — как само собой разумеющееся развёл руками поляк, при этом нацепив на лицо сочувственную улыбку. — Но я вижу что вы очень приличный молодой человек и несомненно хотите порадовать свою девушку таким замечательным украшением! Поэтому… так уж и быть, сделаю невиданное для себя дело, дам вам просто огромную скидку… которую я никому и никогда не…

— Сколько? — бесцеремонно прервал его Александр, видя что Казимеж готов закатить целую лекцию по убеждению его в покупке.

Тот сокрушённо вздохнул и, сделав печальное лицо, огласил сумму от которой у Саши едва не открылся рот:

— Две тысячи рублей, дорогой пан… если на советские деньги. Злотыми будет чуть дешевле, но…

— Побойтесь Бога, пан Новак! — справившись с собой, весело рассмеялся Саша, взяв серьги в руку и пренебрежительно рассматривая. Такой суммы у него не было и он решил постараться сбить цену как можно сильнее, если получится. — Насчёт королевы Ядвиги вы явно ошибаетесь, они выпущены гораздо позднее! — авторитетно заявил Александр, не имея ни малейшего представления в этой сфере. — Поэтому, из большого уважения к вам, я раскошелюсь на… скажем, триста рублей!

— Что⁈ Триста рублей⁈ — вскричал торговец, вытаращив глаза и разом потеряв весь свой нарочито печальный вид. — Вы с ума сошли, пан! Две тысячи, которые я прошу, это самая низкая цена для этих великолепных, поистине королевских украшений! На самом деле они стоят намного дороже, поверьте старому Казимежу!

— Этим финтифлюшкам, к которым вы зачем-то приплели королеву Ядвигу, триста рублей самая справедливая