После яростной борьбы на него надели наручники, чтобы он больше не мог угрожать нападением. Инспектора эта демонстрация не тронула. Он рассчитывал, что девушка начнет действовать. Либо она сохранит спокойствие, как и следовало ожидать от "милашки" Пигги Билла, либо попытается спасти Росса. Его расчет был безупречен. Росс еще не был закован, когда сквозь шум послышался голос девушки. Ужас и смятение смешались в ее крике. Она поднялась на ноги и начала говорить. Офицер схватил ее за руку, чтобы усадить обратно в кресло, но инспектор жестом велел ему отпустить ее. Он заговорил с ней через всю комнату.

– Что бы вы ни сказали, Тесси, это будет использовано против вас, – сказал он. – Вы хотите снова выступить в суде? Возможно, вам лучше поговорить с адвокатом.

– Нет, нет, – дико закричала она, – я расскажу вам все, что знаю. Я не понимала, что все это значит, пока доктор Джарвис не объяснил. Теперь я понимаю все это, и это слишком ужасно. Того юношу, которого вы обвиняете, Росса – вы его совершенно не знаете. Он не мог убить и кролика. Он мог направить свою машину с моста, чтобы не сбить бездомную кошку. Однажды он чуть не разбился, чтобы не сбить собаку. Вы можете сделать со мной все, что угодно, если он будет оправдан. Но я никогда не совершала убийства. Я не могу выносить страданий других, я страдаю так же сильно, как и тот, кого я вижу страдающим. Но кто мне теперь поверит?

Она медленно подошла к свидетельскому месту, где снова принесла присягу.

– Мисс Преттимен, – сказал мистер Бейли, – расскажите нам все известные вам факты, связанные со смертью мистера Крейгхеда. Расскажите нам, в частности, где вы получали какие-либо лекарства, которые вводили ему в период после операции.

– Это правда, – начала Тесси, – что я покупала все лекарства, в которых нуждался мистер Крейгхед. А рецепты были выписаны в аптеке Гроувса. Там было два или три рецепта для наперстянки и один или два для антисептических промывок. Был еще один рецепт, о котором я должна рассказать особо. За день до смерти мистера Крейгхеда я ходил в тюрьму повидаться с Биллом Хови.

Инспектор что-то быстро прошептал мистеру Бейли, рядом с которым он занял стул. Теперь адвокат понял намек. Девушка должна была заволноваться. В гораздо более резких выражениях, чем инспектор использовал для третьей степени, он выпалил:

– Сколько раз вы ходили на встречу с этим Биллом Хови?

– Дважды, за день до смерти мистера Крейгхеда, – потупившись ответила она.

– Билл Хови, на языке преступного мира, ваш "милый", не так ли? – продолжал адвокат.

– Ты грязный негодяй, – вырвалось у Росса, который безуспешно пытался разорвать свои кандалы.

– Тебе заткнут рот кляпом, если ты не будешь вести себя тихо, – сказал один из его охранников. Но инспектор повернулся и жестом призвал к тишине.

– Мистер Бейли, – ответила девушка с достоинством и обидой, – Билл Хови – это человек, который, как я недавно узнала, совершил много ошибок, но ему пятьдесят два года, а мне двадцать два. Он никогда не был моим "милым", как вы его назвали, поскольку вы так хорошо знакомы с преступным миром, он мой отчим.

Раздался одобрительный ропот зрителей, которым явно не понравилось, как проводился допрос. Инспектор Крейвен наклонился к доктору Джарвису.

– Послушайте, док, – прошептал он, – я начинаю видеть свет в конце тоннеля. Мы только начинаем. Как насчет вас?

– Мистер Крейгхед и Росс Крейгхед знали, что ваш отчим был в тюрьме? – спросил мистер Бейли.

– Когда Росс Крейгхед впервые пригласил меня поужинать у них дома, – ответила Тесси, – я знала, что он проявляет ко мне серьезное внимание. После ужина я сказала мистеру Крейгхеду, что я пришла только для того, чтобы поговорить с ним более свободно, чем это было возможно в офисе, я сказала ему, что мой отчим был наркоманом и сидел в тюрьме за употребление наркотиков, что он образованный человек, но ничего не значащий, и что у него всегда было много денег, хотя мы никогда не видели, чтобы он работал. Тем не менее, он никогда не был груб с нами, и я редко видела его после смерти моей матери. В последнее время я его не видела. В последний раз, когда он видел меня, он сказал мне, что он уже не такой бодрый, как раньше. Все это я рассказала мистеру Крейгхеду, поблагодарив его за доброту. Затем я намеревалась уйти. Но он и Росс вообще отказались меня отпустить. Они сказали, что достаточно плохо, когда грехи отца падают на головы их детей, в том числе и пасынков.

Побуждаемый инспектором, мистер Бейли продолжил свои вопросы.

– Кстати, – спросил он, – вы ходили к Биллу Хови за день до смерти мистера Крейгхеда?

– Я бы вообще не поехала, – ответила Тесси, – если бы мистер Крейгхед не попросил об этом. Пару раз он посылал меня к аптекарю со старым рецептом на наркотики, морфий, а аптекарь отказывался его выписывать. Он знал, что доктор Лоусон запретил это, и боялся. Потом ему стало так плохо, что мистер Крейгхед все время метался и стонал. Его метания только усилили боль, поэтому он позвонил мне ранним утром.

– Тесси, – сказал он, – ты не против пойти к этому твоему никчемному отчиму? Спросите его, может ли он сказать вам, где взять немного морфия. Эти ребята всегда знают, где это можно получить. Просто скажи, что ты хочешь оказать мне услугу, что мне очень больно.

– Я спросила Росса, что делать. Он сказал: "Мне это совсем не нравится, но он никогда не использует наркотики, если только не страдает, так что, думаю, будет нормально утешить его. Он всегда размышляет о потере ноги, поэтому несколько часов свободы от боли могут пойти ему на пользу. Он был таким, когда два года назад вывихнул лодыжку во время теннисного матча. Я думал, он сойдет с ума. Он просто все время накачивал себя наркотиками, чтобы заглушить боль. Доктор сказал, что он принял достаточно, чтобы убить лошадь. Я часто боялся, что у него может появиться эта привычка, но он переборол это."

– Итак, я пошла повидаться с Биллом Хови в тюрьму. Он, казалось, был рад видеть меня и рассказал мне, как несправедливо с ним поступили. Он сказал, что уверен, что смог бы выбраться, если бы у него было достаточно денег, чтобы заплатить адвокатам. После того, как он вышел бы, он намеревался уехать куда-нибудь и начать все сначала. Я сказала ему, что рада это слышать, и тогда он сказал:

– Тесси,