Я догадывался. Маркосу, как и большинству стервятников, милее была раздробленность, когда можно работать на трех покупцов одновременно. Монополия — особенно монополия Карела им невыгодна; правда, не все из них это понимают.

— За мной, кажется, начата охота по вирту, — продолжал битхантер. — У Карела какая-то странная штука, совсем новая. Ты большой спец, подскажи. Найдешь меня по реальадресу. В вирт не суйся. — Я чуть не расплакался. Куда мне в вирт… — В случае чего — вспомни, где я был под слэном.

Запись прервалась. Я сидел, ошеломленный, и машинально пытался раздавить в ладони каменную кружку. Война Домов — это вам не бандитские разборки прежних эпох, но результат может быть столь же печален. Войны эти ведутся больше в вирте, чем в реальности, но и число жертв, и потери сцепившихся групарей от этого не уменьшаются. Роль же наемных убийц выполняют хакеры.

— Есть еще одно письмо, — проговорила Викки нерешительно. — От вашей подруги.

Я спиной увидел, как насторожилась Элис. Вот же вечные женские инстинкты! Хотя она, действительно, слышала о Сольвейг, только когда я упомянул коллекцию своей сожительницы…

В объеме повисло лицо нашей полицейской валькирии.

— Миша, — резко произнесла она, и поморщилась отчего-то. — Звоню я, а не шеф и не Вилли, чтобы тебе не было так обидно. Тебя вызывают на работу. Надеюсь, голубцы не прослушивают исходящие из участка, а то Меррилл встанет на уши, но у шефа нет выбора. В коридорах творится что-то… — Она замялась, подыскивая слово. — Неописуемое. Конечно, приказывать Борис тебе не может, пока ты в отпуске, и вообще он сука изрядная, но… ты все равно приезжай. Ребята просят.

Объем опустел. Впрочем, не совсем — половину его занимала проекция сидящего в кресле сьюда Рональда. В комнате повисло молчание, прерываемое лишь зудением надоедливой осы, все примерявшейся к остаткам вчерашнего варенья.

— Я возвращаюсь, — решительно проговорил я наконец. — Спасибо за гостеприимство… но, кажется, там без меня никак.

— А про ловушки не забыл? — тревожно поглядел на меня Банко.

— Не забыл. — Я покачал головой. — Но капканы можно только расставить только на обороте … а я и в реале могу дел натворить.

— Можешь. — Банко усмехнулся, явно припомнив наше с ним знакомство. — Ладно, езжай. Да благословят тебя Силы. — Из уважения к присутствовавшему Рональду он не сказал «Валар», хотя имел в виду именно их. Впрочем, так это слово и переводится со священного эльфийского — языка, на котором алиенисты иногда общаются между собой, но большей частью — сочиняют на нем песни необыкновенной красоты.

— Да благословят, — тихо повторила за ним Викки.

— Язычники, — снисходительно улыбнулся Рональд. — Аминь.

Провожать нас не стали, а от собранного в дорогу узелка с алиенистскими деликатесами я отказался сам. Путь до баллист-вокзала мы проделали в глухом молчании, и я все ждал, соизволит ли моя спутница его нарушить.

— И что ты думаешь об этом, Миша? — спросила она, наконец. Я даже не заметил, в какой момент мы перешли на «ты». — Почему-то я не могу скоррелировать события.

— Не огорчайся, — подбодрил я ее. — Я тоже. Кто-то за всем этим, конечно, стоит, но кто — убей бог, не пойму. А поэтому не стоит и голову ломать. Давай переключимся на более понятные темы.

На более понятные темы разговора не получилось — в конце тоннеля показались купола общего рега; мы прошли обычное сканирование и забрались в капсулу.

— Знаешь, — проговорил я задумчиво, когда ускорение перестало прижимать меня к креслу, — я тут подумываю… по поводу нашего позавчерашнего разговора…

Элис напряглась.

— Которого?

— Тоже в капсуле, — успокоил я ее. — Когда вы сказали, что провели социодинамический анализ…

— Провела, — кивнула девушка. — Еще у…

— Релера, — подсказал я.

— Да, — с некоторым облегчением произнесла Элис. — У… Релера. Там были очень мощные компьютеры.

— Мне все-таки не верится, — признался я. — Доминион всегда казался мне вечным. Стабильным.

— Нет ничего вечного, — парировала девушка. — Стабильность губительна сама по себе. Даже если никакая катастрофа не уничтожит Доминион, его социальный распад не за горами.

— Полное культурное вырождение, — подсказал я.

Элис улыбнулась; кто-то невидимый ехидно ковырнул пальцем мой перикард.

— Миша, ты кто?

Странный вопрос застал меня врасплох.

— Пент. Вскрышечник. Лунарь. А что?

— А то, что ты дал ответ через полторы секунды. Житель метрополии думал бы с минуту и заявил бы что-то вроде «человек» или «мужчина». Это к вопросу о культурном вырождении.

Я поразмыслил.

— Ты хочешь сказать.. что земляне сами не соображают, кто они такие?

— Не совсем так. У них потерян смысл жизни. Отсутствуют даже самые примитивные цели. О пропитании заботиться не приходится. Найти работу непросто. Эмигрировать они боятся, да и кому в колониях нужны трутни? До культуры ли тут?

Я не мог не признать, что Элис права. Помнится, лет триста-четыреста назад философы на разные голоса трубили, что стоит избавиться от голода и нищеты — тут-то и наступит нам всем золотой век. От голода, во всяком случае, избавились. Прожиточный минимум обеспечен всем. А золотого века и в заводе нет. Незаметно обнаружилось, что сытый желудок не способствует прогрессу и движениям духа. Как, впрочем, и пустой. Уж пора бы за триста лет сообразить, что пищевые процессы с душевными не пересекаются, но пропаганда Службы и Совета продолжает называть Минимум «величайшим достижением» Объединенного Мира, и в особенности — само собой, стран Ядра, которые, собственно, и кормят нищих и босых всех прочих, в обмен восстанавливая за их счет непоправимо нарушенный демографический баланс. Луна — пожалуй, единственный из доменов, где европеоиды составляют большинство населения. Даже на Заре, куда русские вообще-то чужих не пускают, половина жителей — все равно китайцы.

Тогда встает резонный вопрос — а какого лифта гнилого надо еще этому человечеству для полного счастья? Того конца света, который миз Релер предсказала на следующую субботу? Или чего-то еще?

— И какое будущее ты нам предскажешь в таком случае? — спросил я, отчасти, чтобы отвлечься от неприятных размышлений.

— Не самое радостное, — ответила Элис. — Боюсь, что даже после распада домены продолжат гибельный путь метрополии. Хотя это определить мне не по силам. Но, по-моему, наиболее жизнеспособными в культурном смысле окажутся небольшие колонии, вроде Луны. Те, в которых не утерян контакт между людьми. Отчуждение — это первый шаг к гибели.

— Поэтому ты и направилась на Луну? Чтобы спастись от культурного разложения?