В последние два десятилетия XX в. эти идеи были развиты и скорректированы в соответствии с новейшими достижениями политической антропологии в работах Л.С. Васильева (Васильев 1982; 1983; 1989; 1993 и др.). Васильев полагает, что генеральной линией социальной эволюции является процесс постепенной трансформации автономных общинных образований в вождества, а из них – в ранние и затем – в зрелые государства. Этот процесс происходил на основе монополизации доступа к управлению и контролю над производством и перераспределением. Так как власть и место в иерархии определяют статус индивида, частная собственность имеет подчиненный характер. В обществе нет граждан, есть подданные. В результате складывался государственный (Л.С. Васильев считает, что этот термин более удачен, чем термин "азиатский" в силу его универсальности) способ производства. Европейская структура (частнособственнический способ производства) представляет собой "мутацию", прообраз которой восходит к финикийской модели. Однако наиболее последовательно данный способ производства реализовался в античной Греции и Риме. Для этой модели общества характерны товарные отношения, частная собственность, политическое равноправие граждан полиса. Право было ориентировано на соблюдение законности и защиту интересов граждан. Это в конечном счете обусловило динамику развития Западной Европы и привело в Новое время к формированию правового государства и гражданского общества.

Взгляды Васильева были поддержаны и развиты другими исследователями (Киселев 1985; 1989; Павленко 1987; 1989; 1991 и др.). Ю.В. Павленко выделил две модели ранних государств. Условимся называть их точечными и территориальными.

Точечные ранние государства представляли собой нечто вроде городов-государств типа древнеегипетских или древнешумерских номов ("номовое государство" – термин И.М. Дьяконова и В.А. Якобсона). Их отличительными чертами являлись большая территория, сравнительно высокая плотность населения, сосредоточение всех сфер жизни в городе-столице. Прибавочный продукт создавался либо на особых государственных (или храмовых) участках, либо мог взиматься с общинников в форме ренты-налога (последний вариант, возможно, характерен для более крупных политий, когда государственные поля и поселения общинников находятся на большом расстоянии друг от друга). Соответственно ведущее место в управлении обществом занимала традиционная знать, которая выше была охарактеризована как "администраторы". Однако поскольку общества этого типа нередко возникали на основе ирригационного земледелия, то в их управлении важную роль играл слой "жрецов", являвшийся хранителем общественно-полезных знаний и опыта (Шумер, Египет, Майя).

Территориальные ранние государства представляли собой "крупные политические общности. Для них были характерны следующие признаки: большая территория, экономическая самостоятельность и обособленность отдельных провинций, сравнительно невысокая плотность населения. Структурно территориальная мультиполития представляла собой центральную политик) ("великое княжество") с городом-столицей и зависимыми от него другими политиями ("племенными княжениями", "удельными княжествами"). Прибавочный труд изымался на основе редистрибутивно-даннической эксплуатации, отчуждаемой от входящих в состав мультиполитии удельных политий. Со временем территориальные мультиполитии могли перерастать в более сложные структуры – "ранние империи" (держава Каролингов, Киевская Русь).

Контроль над зависимыми политиями мог осуществляться в виде периодических объездов подвластных территорий – полюдья (Кобищанов 1995). В некоторых случаях для лучшей организации редистрибуции власть могла "клонировать" свои контрольные функции – создать несколько столичных городов (так было у дальневосточных народов с их системой "пяти столиц" – бохайцы, чжурчжэни и др.). Еще один вариант – постоянное перемещение власти по зависимым владениям. У Карла Великого долгое время не было столицы. Король разъезжал со своим двором по принадлежащим ему поместьям, и только в конце царствования Карл избрал столицей г. Ахен. Но во всех случаях был центр – "ядро" системы, в котором как бы концентрировался пучок различных видов власти и принимались наиболее ответственные решения.

Какие функции лежали в основе деятельности правителей территориальных обществ? Если сравнивать их с администрацией обществ, образовавшихся на базе точечных политий, то нельзя не заметить одно отличие принципиального характера: в территориальных политиях органы власти чаще заняты не столько организационно-экономической и хозяйственно-редистрибутивной деятельностью, сколько военно-политической и данническо-редистрибутивной.

Л.Е. Куббель предложил еще одну интерпретацию политогенеза, выделив три варианта: военный, аристократический и плутократический. В первом случае захват политической власти осуществляется военными лидерами при поддержке военной организации – военной демократии, военной иерархии и дружины. Этот вариант был характерен для большинства народов мира, например, для древних германцев, индейцев Северной Америки, банту Южной Африки. Во втором случае вожди сосредотачивали в своих руках руководство обществом и ограничивали доступ к управлению и ресурсам (Полинезия, Гавайи). В третьем варианте во главе общества находились отдельные богатые индивиды (бигмены), которые постепенно преобразовывали свой авторитет в политическую власть (Меланезия) (Венгеров, Куббель, Першиц 1984; Куб-бель 1988: 134-138 и др.).

Альтернативы государству

В данной главе уже говорилось о существовании двух линий эволюции – иерархических и неиерархических обществ. В число неиерархических обществ были включены демократические общины горцев, к которым относятся и многие античные полисы. В этой связи правомерно сказать, что полисный путь – это альтернатива не только вождеству, но и государству. Во всяком случае, некоторые авторы не без оснований ставят резонный вопрос: а является ли полис государством?

Израильский антрополог Моше Берент считает, что классический полис не может считаться государством. Полис был "безгосударственным обществом", в доказательство чего Берент приводит большое число разнообразных аргументов (Berent 2000; 2000а). В полисе не существовало готового государственного аппарата, а контроль над управлением обществом осуществлялся всеми его гражданами.

Управление в Афинах можно рассматривать двояко – с точки зрения институтов и должностных лиц, с одной стороны, и с точки зрения людей, формулирующих политику, – с другой. В то время как политические учреждения комплектовались дилетантами, что указывает на отсутствие разделения труда, можно говорить о некоторого рода разделении труда, принимая во внимание "профессиональных политиков" в Афинах – демагогов и тех, кто выступал в народном собрании. И все же в том смысле, в котором эти люди могли бы называться правительством, это было, несомненно, негосударственное правительство. Афинский лидер не занимал никаких формальных постов и не имел в своем распоряжении государственного аппарата принуждения. Он был просто харизматической личностью, оратором (демагогом), который мог убедить людей в народном собрании принять его политику, но он все еще рисковал потерять свое влияние (и жизнь!), а его политика могла быть отвергнута в любой момент (Berent 2000a: 229).