– Почему вы, господа, решили, что мы собираемся играть? – спросил Джереми. – Мы с джентльменом находимся сейчас на мели, и наше бедственное положение не располагает к азартным играм. Извините, но вы ошиблись, мы не собирались играть в кости.

– Э, да ты ловкач, парень! – вскричал человек в черном. – Разом сбросил весь балласт! Но мы с товарищами старые морские волки, которых нелегко провести. Мы своими ушами слышали, как вы говорили тут про серебро. А где серебро, там и веселье, разве не так? Если вы собираетесь проиграть свой капиталец в каком-нибудь дрянном кабаке, то вы совершаете большую ошибку, джентльмены! Даю вам слово, что лучшего места, чем здесь, нет на всей Мартинике! А мое слово, слово Длинного Мака, чего-то да стоит!

На лбу Джереми выступили мелкие капли пота. Он был безоружен и вообще не желал драться. Ему очень хотелось, чтобы недоразумение кончилось миром. Поэтому он попытался еще раз все растолковать.

– Мы не сомневаемся в слове Длинного Мака, – сказал он. – И когда заведутся денежки, мы обязательно с вами сыграем. Но сейчас у нас наберется разве что еще на один стаканчик рома. А того серебра, про которое мы тут вспоминали, никогда и не было, господа! Это была... м-м... шутка!

– Шутка?! – зловеще повторил Длинный Мак. – Разрази меня гром! Я похож на человека, над которым можно шутить?

Уильям, который до того только и думал что о своей печальной судьбе и об одноглазом пирате, предъявившем права на «Голову Медузы», растерялся. Этот разговор о серебре, которого никогда и не было, и об игре в кости не укладывался у него в голове. Но он ясно понимал, что в претензиях незнакомца заключена агрессия и просто так от него не отделаться.

Посетители таверны начали проявлять интерес к зарождающемуся конфликту. Со всех сторон на Уильяма направились любопытствующие взгляды. Сочувствия в них не было. Битые жизнь бродяги и матросы чувствовали в Уильяме человека иного сорта и не возражали бы, если бы кто-то хорошенько вздул этого благородного щенка. А волшебное слово «серебро», которое многие тоже слышали, только подогревало интерес к происходящему. Хотя переговоры пока что вел один Джереми, на него не обращали внимания. Каким-то шестым чувством все угадывали главное действующее лицо в Уильяме, и именно на нем в эту минуту сосредоточили оценивающие взгляды.

Уильям понял, что далее молчать невозможно. Еще минута, и его репутация будет безнадежно испорчена и здесь. А он усвоил, что в этих краях репутация для человека гораздо важнее, чем в закрытом лондонском клубе. Плохая репутации вела здесь прямиком на кладбище.

Справедливости ради нужно сказать, что Уильяму не пришлось совершать над собой какого-то сверхъестественного усилия. Вспыльчивый, воспитанный в истинно дворянском духе, он легко воспламенялся, когда речь шла о чести, тем более что все происходило при многочисленных свидетелях.

– Так в чем дело, ты, плесневелый сухарь?! – поиздержавшийся скандалист повысил тон. – Я хочу знать, почему ты посмел избрать меня мишенью своих шуток?

– Но я не шутил с вами, – уклончиво сказал Джереми, косясь на пистолеты за поясом Длинного Мака. – Мы разговаривали о своих делах.

– Нет, вы послушайте эту сухопутную курицу! – воскликнул Длинный Мак и заржал. – Он увиливает от ответа! То он шутил, то не шутил... Ты меня за дурака, что ли, принимаешь?

– А за кого ж еще! – неожиданно сказал Уильям. – За кого же еще можно принимать человека, до которого с таким трудом доходят самые простые слова?

– И ты сказал это Длинному Маку? – с какой-то даже печалью произнес нервный господин. – Ну что же, сдается мне, что сегодня портовым собакам будет знатная пожива! Потому что я собираюсь заколоть тебя сейчас, как свинью, сопляк!

Последние слова он прорычал с такой яростью, что по спинам окружающих пробежали мурашки. Но Харта и самого уже охватил азарт начинающейся драки. Он вскочил, ухватился за край тяжелого деревянного стола и опрокинул его на Длинного Мака. Тот едва успел отскочить и тут же принялся осыпать Харта ругательствами. В следующее мгновение он выдернул из ножен свою абордажную саблю и с торжествующим ревом бросился на Уильяма. Его диковатые приятели разом схватились за дубинки и ножи. Уильям едва успел выхватить шпагу, как клинок соперника со свистом рассек воздух перед самым его носом.

Но тут Джереми – намеренно или невольно – внес и свою лепту. Он свалился вместе со скамьей прямо под ноги Длинному Маку и его приятелям.

В то же мгновение из-за соседнего стола вдруг вскочил какой-то мужчина и, выхватив саблю, нанес рубящий удар индейцу, в руке которого сверкнул остро отточенный нож. Индеец, который уже начинал обходить Уильяма сзади, страшно вскрикнул и, схватившись за изувеченную руку, попятился было назад, но споткнулся о валявшуюся бутылку и шлепнулся на землю. Тем временем Джереми потянулся и ловко лягнул мулата прямо между ног. При этом тот изрыгнул какоето проклятие и отскочил, инстинктивно закрыв руками столь ценные для каждого мужчины органы.

– Получай! – в ярости крикнул, размахнувшись саблей над головой, Длинный Мак.

В ответ Уильям, без труда увернувшись от сабли, почти бессознательно сделал свое коронное туше и нанес быстрый как молния укол. Шпага вошла Длинному Маку точно между ребер и по меньшей мере на целую ладонь погрузилась в его долговязое тело.

Длинный Мак вскрикнул от боли и схватился рукой за торчащий в его груди клинок.

– Попал! – радостно закричал Джереми.

Секунду они смотрели друг другу в глаза – раненый и Уильям. В таверне воцарилась тишина. Все взоры были обращены на Уильяма, но теперь в глазах завсегдатаев появилось какоето новое выражение.

– Оо, дьявол! – наконец выдохнул Длинный Мак. – Ты меня убил!

Уильям слегка растерялся. Он впервые нанес человеку тяжелую, а возможно, и смертельную рану и теперь не знал, что ему делать. Они застыли, глядя друг на друга, как некая живая картина дуэли: Уильям со шпагой в вытянутой руке и Длинный Мак, пронзенный этим самым клинком. Его пальцы, которыми он схватился за ребра клинка, были испачканы кровью.

Неизвестно, как долго продолжалась бы эта немая сцена и чем бы она закончилась, если бы положение не спас Джереми.

– Бежим, сэр! – заорал он и, подняв тяжелую деревянную скамью, обрушил ее на голову мулата, дружка Длинного Мака.

Раздался треск, как будто раскололся орех. Мулат пошатнулся, выронил из рук мачете, с которым собирался броситься на Харта, и повалился к ногам Джереми. Тот еще раз взмахнул скамьей, как будто отбиваясь от окружающих его врагов, но поскольку никто не собирался на него нападать, Джереми швырнул ее в поднимающегося на ноги индейца. Потом он схватил Уильяма за руку и потащил к дверям.

Уильям опомнился, выдернул окровавленное лезвие из груди Длинного Мака и ринулся за матросом, так и не успев поблагодарить неожиданного помощника.

– Ходу, сэр! – выкрикнул Джереми, вовсю работая локтями. – Эти лягушатники горазды махать кулаками, когда их десять на одного! Держитесь за мной, сэр, и не отставайте!