– Нет, скажи сейчас же! Ты что, меня в воровстве обвиняешь? Или в убийстве?!

– Я скажу потом, – упрямо продолжала Тонечка. – Сейчас про старую княгиню. Она лежала на диване, а человек шарил по ее дому. На книгу он внимания не обратил, должно быть, искал нечто более понятное – деньги, кольца, серьги!..

– Хорошо, – невольно втягиваясь в Тонечкину историю и позабыв о том, что ее обвиняют в ужасном, согласилась Саша. – Допустим. Получается, книгу достала она сама? Зачем?

– Может, она то и дело ее доставала! Ей нравилось на нее смотреть и вспоминать, как из-за этой книги она ссорилась с мужем на террасе своего палаццо! Федор вон прямо посветлел, когда книгу увидел.

– Ты тоже заметила?

– Ну, конечно! А может быть, человек нашел тайник, тем более он просто открывается, взял книгу, понял, что это ерунда, а никакое не сокровище – подумаешь, старинная книжка! – и оставил ее на этажерке. И ушел. А старая княгиня не умерла. Она еще долго не умирала! Больше того, ухитрилась выбраться из дому и пойти за помощью!.. Она ведь только на твоем участке умерла…

– Ужас, – выговорила Саша, и губы у нее дрогнули. – Какой ужас! Как жалко бабку, невозможно.

– Но с чего злоумышленник решил, что у нее в доме есть чем поживиться? Она прожила в Дождеве тридцать лет, тут никто не запирает замков! Вот ты дверь заперла, когда уходила?

Саша немного подумала:

– Пожалуй, да. А может, и нет.

– Вот именно! – воскликнула Тонечка с энтузиазмом. – А ты самый организованный человек на свете, после моего мужа, конечно! Ты раб лампы, только в руках у тебя не волшебная палочка, а ежедневник!

Саша обозлилась.

– Во-первых, я никакой не раб. Во-вторых, у джинна не было волшебной палочки. В-третьих, что ты себе позволяешь, в самом деле? То какие-то идиотские подозрения, то оскорбления!

Тонечка замахала на нее руками:

– Что ты, что ты! Никаких оскорблений! Ты меня извини, я когда увлекаюсь, говорю невесть что!

Саша сердито помолчала, а потом сказала:

– Извинения приняты.

– Тридцать лет старая княгиня никого не интересовала. И вдруг заинтересовала, да еще до такой степени, что ее убили! Кто и что про нее мог узнать?

Саша заглянула в духовку, где запекалась картошка.

И вдруг гадкая до невозможности мысль пришла ей в голову. Настолько гадкая, что она сморщилась, словно глотнула этой гадости.

– Тоня, – начала она и опять поморщилась, – Тонь, а вдруг это любящий племянник, а?..

– Что?

– Убил тетю, что!.. Он же знал о книге! И о том, где она лежит. И о том, что это бесценное сокровище! Я так понимаю, что стоимость камеи не идет ни в какое сравнение со стоимостью подлинника «Хождения за три моря»! Он приехал, отравил тетю. Забрал камею, а книгу оставил. Она все равно досталась бы ему!

– Да ну-у-у, – протянула Тонечка. – В вашей версии сплошные несостыковки, мисс Марпл. Зачем ему ни с того ни с сего травить тетю, которую он обожал, и это у него на лбу написано! Он все знал всегда – и про тайник, и про то, как его открыть, и что там лежит!.. Он мог в любой момент забрать и книгу, и камею и устроить так, как будто их украли. И тетя осталась бы жива!

– А вдруг она догадалась, что Федор забрал камею и открыл тайник? И он ее отравил, чтобы она никому не рассказала?

– Саш, зачем?! Она бы и так все ему отдала и никому не рассказала! Она в Италии не осталась, потому что ей нужно было его выучить и устроить как следует! Вот я не знаю, смогла бы так или нет! Все бросить, из Рима переехать в Дождев, жить в одиночестве? Одно развлечение – ходить на ручей и смотреть на березы! Хотя можно было ходить в капеллу Коронаро и смотреть на «Экстаз святой Терезы»!

Саша улыбнулась, гадость отступила.

– Мы так и не спросили у Федора, кто он. Помнишь, он сказал, что защитился и стал ездить в экспедиции?

– Может, он полярник? – предположила Тонечка. – Саш, вон там внизу в буфете такая розовая игрушечная ванночка. Открой створку! Дай мне, пожалуйста!

Саша протянула ей пластмассовую ванночку размером чуть меньше ладони:

– Зачем ты держишь ее в буфете на кухне?

Тонечка взяла ванночку и нацелилась на тесто.

– Ею очень удобно вырезать «язычки»! Они получаются по форме похожими на настоящие, которые в кондитерских продаются.

– Какая ты фантазерка, Тоня!

Тонечка покосилась на нее:

– Я же пишу сценарии.

– Напиши повесть, – тут же сказала Саша. – Вот увидишь, дело пойдет. Я знаю, что говорю!

– А ковчежец? – сама у себя спросила Тонечка. – Который увели из храма? Кто его украл? Вряд ли здесь, в Дождеве, в один и тот же момент завелось сразу несколько убийц и грабителей! Значит, это дело рук одного человека.

– Слушай, – вдруг сказала Саша весело. Тонечка оглянулась на нее. – Я так рада, что он не псих. Как ты думаешь, это нормально? Радоваться, что какой-то чужой дядька не псих?

– Это просто прекрасно, – поддержала Тонечка. – Чему же еще радоваться, как не тому, что Федор Батюшков нормальный, а не сумасшедший.

– Ты смеешься надо мной?..

Дядя Арсен явился как раз в тот момент, когда Тонечка снимала со сковороды последний кусок мяса. Сапожник был чисто выбрит и облачен в пиджачную темно-синюю пару, брюки заправлены в сапоги. Те начищены и сверкают.

Родион как увидел его, так и замер.

– Не таращь глаза, – на ухо мальчишке сказала Тонечка. – Это неприлично. Ты нарисуешь его чуть позже. Дай ему освоиться.

Саша сбегала в свой дом и вернулась с двумя бутылками красного вина.

– У тебя там неиссякаемый источник, что ли? – спросила у нее хозяйка. – В подполе бьет?..

За ужином все старались веселиться, и это, пожалуй, получалось. Дядя Арсен немного поднадоел остальным со своей дратвой, которую он завтра же купит в Твери, чтоб диван Федора Петровича было не отличить от нового, зато Родион слушал и смотрел с восторгом. Буська, заразившись энтузиазмом мальчишки, строила дяде Арсену глазки и кокетливо улыбалась. Федор Петрович смотрел в основном на Сашу Шумакову, а она, ясное дело, никаких его взглядов не замечала, потому что была увлечена беседой с сапожником.

Тонечка – из своднических соображений – попросила Родиона показать всем Сашины портреты. Увидев их, Федор Петрович совсем загрустил и словно затуманился.

– Вот этот я обещал подарить, – похвастался Родион, тыкая в рисунок. – Она сказала, что ей понравился!

– Взрослых в третьем лице нельзя называть «она» и «он», – вмешалась Тонечка. – Нужно сказать: Саше понравился портрет.

– Саше понравился портрет, – послушно повторил Родион и засмеялся. – Дядя Арсен, я вас тоже нарисую и подарю вам!