Скорее всего, Роберт просто высадит Лену возле площади, и, напуганный ночным привокзальным отребьем, ребенок пойдет к поезду один.

– Роберт, я поеду с вами.

– Ты останешься с ребенком! – приказал Роберт.

Как будто Лена не ребенок… Ребенок – просто не его.

– Завтра приезжают на выходные твои родители. Они с удовольствием посмотрят за Ванечкой пару часов. Тем более он будет уже спать.

Трезвый Роберт – это звучит непоколебимо. Целых три «р».

На другой вечер я просто села в машину вместе с Леной, и Роберт молча, но зло повез нас на вокзал.

– Я сейчас, только Ленку провожу, – бросила я мужу, вылезая из машины.

На улице было очень холодно. Несмотря на март месяц, мороз был градусов двенадцать. Мы с Леной, быстро миновав стремных привокзальных обитателей, юркнули внутрь здания.

– Мама, иди обратно, не жди посадки, – предложила вдруг Лена. – Видишь, какой он злой сидел, лучше возвращайся к нему быстрее.

Возле памятника в центре зала уже собралась дружная толпа учеников колледжа и их родителей. На одного ребенка – по два, а то и по три родственника. Никто не ссорится, не мечется, стоят себе спокойно, разговаривают, смеются…

Подружки обступили Лену, и девчонки сразу заговорщицки защебетали, выясняя, кто опаздывает.

Я со спокойной душой вышла на улицу.

Ледяной ветер пронзал насквозь. Тонкая стильная шуба, увы, рассчитанная только на езду в автомобиле. Да еще и перчатки забыла дома, эх…

Я подошла к стоянке. Машины не было.

Я прошла вдоль дороги, предполагая, что Роберт переставил автомобиль. Но он как сквозь землю провалился…

– Алло, ты где?! – удивленно спросила я мужа, когда он поднял трубку.

– Я уже подъезжаю к Назарьеву.

– Как???

– Ты захотела проводить дочь, вот и провожай ее, – был ответ.

Я решила, что он шутит. Стоит себе где-нибудь за углом и прикалывается.

– Малыш, мне через час нужно кормить Ваньку. И мне очень холодно. Кончай разыгрывать, я ведь могу грудь простудить…

Но в трубке отчетливо был слышен шум дороги. Роберт всегда курил на скорости с открытым люком.

Ясно, что он не шутит.

Холодно. И резкий ветер. Темень и вокруг какие-то сомнительные типы. Не страшно, просто противно. Тошнит, глядя на эту публику.

Бояться-то нечего. Денег нет. Ведь я даже сумку не взяла. Хорошо хоть мобильный захватила.

– Алло, Яш, ты в Москве? – срывающимся голосом прокричала я в трубку.

– Да. Случилось что? – догадался друг.

– Можешь забрать меня сейчас с Ленинградского вокзала?

– Через пятнадцать минут буду. Только я не один. Ничего?..

Страшно захотелось курить. Нельзя, но если сцедить испорченное молоко, следующее будет чистое. На любое правило – свои исключения. А что делать?

Возле метро публика была приличней. Я выбрала глазами мужчину в очках и попросила сигаретку. Он молча протянул мне «Кент», дал прикурить и отвернулся. Ровно, без эмоций.

«Наверно, ждет кого-то, – предположила я. – Может, заговорить с ним? Вдруг мы случайно окажемся двумя одинокими душами и вспыхнет безумный роман. Нет, безумного не надо. Просто тихий и спокойный. Он меня спасет, а я его».

Мужчина отошел к ближайшему столбу и помочился.

Я зашла в метро и встала под струю горячего воздуха.

Грудь распирало молоко. Лифчик промок насквозь – хоть выжимай. Еще немного, и промокнет шуба.

Яшка приехал через двадцать минут. В машине сидела его очередная девушка.

– Познакомьтесь, это Мисс «Бриллиант России», – представил Яша спутницу.

Девушка была худенькая и светлая, как из мрамора. На вид лет восемнадцать. Дурочка…

– А разве есть такой конкурс? – из благодарности поддержала я тему, устраиваясь на заднем сиденье.

– Теперь есть. Это все ради нее, моей красавицы. И конкурсы, и бриллианты, и весь мир у ног, – воодушевленно излагал Яша, усаживаясь за руль.

Девушка, слава богу, была анемична. За всю дорогу она не проронила ни слова.

Я рассказала Яшке все, что случилось, как будто мы были одни…

…Подъехали к моей родной квартирке на «Аэропорте».

Яша оставил девушку в машине, и мы поднялись ко мне.

– Вот что, дорогая моя подруга, – неожиданно резко сказал Яков, пройдя на кухню. – Тебе сваливать надо. И как можно быстрее.

Я молча слушала, сцеживаясь в ванной. Все белье мокрое и холодное, грудь разрывается от боли и ребенок не кормлен.

Родители Роберта дали Ивану смесь в бутылочке? Или меня ждут? А вдруг он после искусственного кормления откажется от груди?

– Яш, что делать?! Сейчас время кормления – может, нам поехать туда? – спросила я через открытую дверь.

– Чтобы он прибил нас обоих? Нет уж. Я тихий еврей на пенсии и на подобные подвиги не способен. Ты ж красивая баба – я тебя не понимаю! Давно бы уже завела себе хахаля! У меня все друзья на тебя облизываются. Не валяй дурака, найди себе отдушину, если с ним не хочешь расходиться. Только рано или поздно все равно тебе придется от него уйти. И хорошо, если рано, а не поздно будет. Он опасен. Ты не видишь – я это вижу. Говоришь, на почве пьянства издевался? Ну, а сейчас что скажешь? Сейчас-то он не пьет!

Яша разнервничался и курил одну сигарету за другой.

– Яш, скажи, пожалуйста, что ты меня любишь, – тихо попросила я, стоя в дверях ванной.

– Неужели тебе настолько плохо?.. – иронично и немного горько усмехнулся Яша.

– Да…

– А это не повредит нашей дружбе? – уточнил Яша, медленно подходя ко мне.

– Мухи отдельно – котлеты отдельно… Ты же занимаешься благотворительностью? Считай, что это тот случай…

Яша обнял меня и прошептал на ухо:

– Об этой минуте я даже не мог мечтать… Я всегда любил тебя, девочка, да ты и сама это чувствуешь…

Про девушку в машине как-то все забыли…

Роберт позвонил на мобильный, когда я уже провожала Яшу в прихожей.

– Ты где? – поинтересовался строгим голосом муж.

Яша приложил палец к губам и провел рукой по воздуху уровни – ниже, ниже, ниже…

– На «Аэропорте», – спокойно ответила я.

– Сейчас за тобой приеду, – сообщил он решительно.

Настроение значительно улучшилось.

У женщины так мало способов защититься от унижений и страданий. И если хоть один сработает, считай, победила.

«Не можешь справиться с ситуацией – измени свое отношение к ней» – опять вспомнилось золотое правило.