– Бойся!

Вспышка и резкий звуковой удар от брошенной свето-шумовой гранаты вывели из строя всех, кто находился рядом. Короткий бросок – и сопротивление окончательно подавлено. Из кабинета Кирилл выволок за шкирку трясущегося Мгалобишвили и швырнул его в теплые дружеские объятия Ходжаева и Котэ Гоглидзе. Гия Гоглидзе сидел в коридоре и тихо ругался по-грузински, а Вера быстро бинтовала ему простреленную навылет руку.

«Захват прошел успешно, – отметил про себя Новиков. – Теперь бы еще доставить задержанного в целости и сохранности…»

Но обратная дорога прошла без происшествий. Кирилл даже удивился такому миролюбию заговорщиков и удивлялся вплоть до самого здания Управления НКВД. Ну, почти до самого здания.

На улице перед Управлением НКВД республики волновалось человеческое море. «Стихийная» демонстрация, с красными флагами, какими-то непонятными рукописными плакатами и, естественно, с галдежом, выкриками, лозунгами и абсолютной неуправляемостью. Но пока еще никто не рвется в здание, пока еще перед тяжелыми дубовыми дверями спокойно стоят часовые. «Хотя про спокойно я, пожалуй, погорячился, – подумал Новиков, наблюдая, как часовые яростно переругиваются с толпой. – Похоже, с доставкой задержанного могут возникнуть проблемы…»

До сих пор демонстранты не обратили внимания на автомобили, стоявшие чуть в стороне, возле здания школы, но кто мог дать гарантию, что они и дальше не станут их замечать? А вот тогда… Толпа – не воинская часть, и никто не сможет сказать с уверенностью, смогут ли ее остановить десяток автоматов, или нет. Согласно выкладкам психологов, толпа гарантированно разбегается при поражении пятнадцати – семнадцати процентов от ее численности, но Новикову не хотелось проверять эти выкладки на практике.

– Действуем так, – сообщил он Чкалову. – Валерий, ты с грузинами в качестве переводчиков отвлекаешь их внимание. – Кирилл указал на демонстрантов. – Плети им что хочешь, рассказывай о полете в Америку, на Дальний Восток, про испытания новых истребителей, обещай пролететь под мостом через Куру, короче – делай, что хочешь, но отвлеки их внимание. Девчонки вместе с Глебом аккуратно ведут задержанного в здание. Вера, – обратился он к Кузьминой, – свое пальто отдашь этому уроду, благо он – мелкий. Голову ему чем-ничем замотайте: за бабу сойдет. Двигаться быстро, но без суеты. С вами пойдет один из грузинов – переводчиком. Махрадзе, это – ваша задача. В случае чего – врите, что ведете к врачу старую бабушку или еще что. На ваше усмотрение. Мы вшестером, – он указал на Ходжаева, Бажукова и еще четверых, – страхуем обе группы. Все ясно? Вопросы?

– Товарищ майор, – произнесла Надя дрожащим голосом, – может быть, вам лучше пойти с нами?

– Может быть, хотя вряд ли… Еще вопросы? Нет? Тогда выполнять!..

На двигавшихся в сторону здания Управления республиканского НКВД толпа обратила внимание не сразу. Еще бы! Перед ними на неизвестно откуда взявшейся громадной бочке стоял сам Чкалов и вдохновенно рассказывал о слепом полете, по приборам, когда карту унесло порывом ветра…

– И тогда я говорю радисту: «Запрашивай у Ленинграда пеленг, – ну, то есть радиосигнал, – а то по пачке “Беломорканала” мы никуда не долетим!»

Гия Гоглидзе, тщательно пряча перевязанную руку, перевел, и толпа взорвалась хохотом. Чкалов распахнул на груди шинель, показывая собравшимся свои награды, и продолжил:

– А вот еще случай был: летел небольшой одномоторный самолет, в котором пилот, штурман и девушка радистка. Летели над океаном. Летели себе, летели и вдруг, – Валерий Павлович описал рукой замысловатую траекторию, – вдруг ка-а-ак нае… упали, в общем…

Кирилл уже понадеялся на то, что этот анекдот позволит доставить арестованного Мгалобишвили в Управление беспрепятственно, когда кто-то из толпы заметил группу людей, движущихся явно в НКВД, в центре которой ведут «пожилую женщину». Мгновенный крик привлек внимание, и толпа, позабыв о герое-летчике, грозно качнулась вперед…

Новиков вскинул автомат и дал длинную очередь по ногам. Он стремился не убивать, а зацепить, подранить как можно больше демонстрантов. И это ему удалось в полной мере.

Люди закричали, завыли, часть упала, а часть в едином порыве рванулись к стрелкам. Кирилл успел увидеть, что Мгалобишвили задергался, видимо пытаясь вырваться, но от Веры вырваться было невозможно, а Надя еще и ткнула бывшего предсовнаркома Грузии пистолетом в ребра. Тот дернулся и побежал туда, куда влекли его неумолимые конвоиры. Но больше Новиков не разглядел, потому что ему сразу стало некогда отвлекаться…

Толпа почти прорвалась к автомобилям, из-за которых и открыла огонь отвлекающая группа, когда свои пять копеек в общее веселье добавили Чкалов и Гия Гоглидзе. Валерий Павлович и его толмач одновременно выхватили пистолеты и уложили нескольких передовых демонстрантов. Кирилл отдал команду, и к Чкалову с младшим Гоглидзе бросились двое сержантов ГБ с автоматами. Они довооружили отчаянных бойцов и все вместе попытались организовать косоприцельный огонь, но тут из стоящего рядом здания Совнаркома Грузии неожиданно бухнул винтовочный залп.

Гия Гоглидзе и один из сержантов рухнули на брусчатку. Второй сержант ухватил Чкалова за рукав шинели и, невзирая на сопротивление, поволок его к автомобилям. Бойцы группы Новикова залегли возле машин, но это прикрытие было чересчур слабым для пуль трехлинеек. Дело принимало скверный оборот: стрелки из Совнаркома прижмут энкавэдэшников к земле, а тем временем демонстранты смогут… Да все что угодно они смогут! Например, разворотить мостовую и забросать его бойцов булыжниками…

Примерно такие мысли промелькнули в голове Кирилла. В подтверждение их правоты в машину ударил первый камень. «Ну, сейчас начнется…»

И тут со стороны управления НКВД слаженно ударили три пулемета. Чекисты просто выставили в окна максимы и теперь чесали улицу длинными, на пол-ленты минимум, очередями. Демонстранты в ужасе завыли и стали разбегаться. Кирилл скомандовал своим товарищам переждать обстрел, а когда пулеметчики перенесли огонь на Совнарком, скомандовал: «За мной, бегом, марш!» – и ринулся к Управлению.

В дверях его встретил Гоглидзе. Порывисто обнял Новикова и рассказал, как Ежов, плюясь и матерясь, приказал рассеять толпу из пулеметов, и даже сам лично встал к одному максиму вторым номером.

– Мгалобишвили, гад такой, в камере сидит. Ни царапины, а? – Гоглидзе покрутил головой. – Гия почти убили, а этот…

– Дерьмо не тонет, – ответил Новиков и зашагал на доклад к Ежову.

Николай Иванович при виде Новикова расцвел, подбежал к нему, обнял и расцеловал, приговаривая: «Молодец! Ах, какой же молодец!» Кирилла несколько покоробили эти слишком уж пылкие объятия и поцелуи, но он сдержался и начал докладывать о происшедшем в ходе операции.

Ежов махнул рукой:

– Все знаю, дорогой ты мой, все. Девчата твои рассказали. С подробностями и в лицах… – Он помрачнел: – Как я понимаю, начинается повторение двадцать четвертого года.[109] Что делать предлагаете?