Приятного тут, конечно, мало. Окружающие станут смотреть на Ластовца с брезгливым удивлением: «Вот же старый хрен, небось на свидание с молоденькой торопится, а сам только на две розочки расщедрился: белую и красную. Скупердяй безмозглый. Козлище».

Если бы окружающие догадались, что в другой руке Ластовец будет держать пакет с кругленькой суммой в американских долларах, они, наверное, изменили бы к нему отношение, но лишняя помпа в подобных делах ни к чему. Долго ли удастся человеку безнаказанно кататься в московском метро с 25 тысячами баксов под мышкой, даже под негласным прикрытием почти трех десятков участников операции? Большой вопрос.

Просмотрев список задействованных людей, Ластовец привычно опечалился. В старые добрые времена милицейскую шушеру к подобному мероприятию и на пушечный выстрел не подпустили бы, а тут на тебе: целая дюжина оперативных работников УВД. Может, в своем деле они и волки, но дела государственной важности таким не по зубам. А своих сотрудников катастрофически не хватает. Одни в коммерческих структурах воров с бандитами консультируют, другие мемуары строчат. Ладно бы только державу развалили, но «контору»! За нее обидно.

Вздохнув, Ластовец распорядился объявить готовность номер один и, пристегивая подмышечную кобуру, стал размышлять, как он обойдется с человеком, который продемонстрирует ему блок сигарет с перевернутым вверх тормашками верблюдом. Хорошо бы, дождавшись его у входа на эскалатор, для начала раздавить ему рукой яички, а потом поинтересоваться, так ли это приятно – торговать военными секретами, – как казалось на досуге. А потом отбить этому сукиному коту почки и шибко умные мозги, да так, чтобы потом одно от другого уже не отличалось.

Ну ничего, на это и многое другое времени будет предостаточно, когда заговорщики сдадут друг друга и окажутся всей своей ублюдочной компанией в специально оборудованном помещении. Полковник Ластовец знает, как обучать молодежь родину любить. Он им покажет кузькину мать, хорошим и верным товарищам, живущим в соседнем дворе!

Включив селектор, Ластовец рявкнул в микрофон:

– Машину к северному входу! Выезжаем!..

– Подайте, пожалуйста, на хлебушек, дяденька, – попросила чумазая девочка лет девяти.

Майор Березюк в который уже раз мысленно проклял эфэсбэшников, перегадивших ему вечер. «Костюмы», как всегда, кого-то ловили, а милицейские опера отдувались. Вместо того чтобы заниматься чем-то полезным и важным, Березюк был вынужден шляться по Курскому вокзалу с казенным наушничком в ухе и ждать команды подтягиваться ко входу в метро. Попрошайки его уже достали. Стоит лишь вытащить из кармана бумажник, чтобы угоститься фантой или минералкой, а они уже тут как тут.

– Пода-айте копеечку, – заученно ныла маленькая нищенка. – Папка с мамкой в больнице, я совсем одна осталася…

– Клею небось хочешь нанюхаться, мандолина? – спросил Березюк.

– Зачем клею? – Глазенки девочки рыскнули из стороны в сторону. – Я кушать хочу-у-у… Три дня хлебца не видела-а-а…

– Ты мне голову не морочь, ты правду говори, – нахмурился Березюк. – Иначе ни шиша не получишь.

– А если правду скажу, дашь денежку?

– Ну, говори.

– Клей и вправду во как нужен… Так то ж не себе, то ж братику. Худо ему совсем… – Серая детская ладошка протянулась за подачкой.

Березюк насупился:

– Я вот сейчас сам куплю тюбик «Момента», и знаешь, зачем, мандолина-мандала?

– Зачем? – насторожилась девочка.

– Чтобы заклеить тебе рот, нос и все остальные отверстия, которые у тебя имеются… Брысь отсюда!

Березюк топнул ногой и засмеялся, когда бросившаяся наутек нищенка упала, зацепившись ногой за чью-то сумку. Окончательно настроение поправилось после ста пятидесяти грамм коньяку, выпитого в одной из многочисленных забегаловок. Комитетчики менту не указ. Это раньше перед ихним старлеем любой милицейский полкан в струнку вытягивался, а теперь вокруг совсем другая обстановка. Куда ни сунься – всюду «улицы разбитых фонарей», а по улицам этим лихие опера с пистолями по-хозяйски ходят. Вернее – ездят. Опер, который себя импортными «колесами» обеспечить не в состоянии, долго на службе не задерживается. Как говорится, таких не берут в космонавты.

Довольный сам собой, умиротворенный, сытый и слегка хмельной Березюк остановился возле книжного киоска, уделяя основное внимание обложкам, на которых присутствовали девочки с голой грудью. Таких хватало с избытком. Свобода печати – это вам не хухры-мухры.

«Вссм… ззн… сссв… пззз…» – засвиристело в майорском ушном канале, заткнутом наушничком. Участников операции призывали занять распределенные позиции. Березюк с сожалением провел пальцем по загорелому бюсту на лаковой обложке журнала и двинулся прямиком в кафе «Экспресс», чтобы напоследок подзаправиться коньячишком. Когда начнется операция, уже не отлучишься. Придется кататься на эскалаторе вверх и вниз, держась позади седого мужика с двумя розочками. Страховать его будут другие, а задача Березюка – отслеживать людей, которые тоже решат неоднократно покататься между станцией метро и выходом в здание вокзала. Как только таковые или таковой обнаружатся, их надлежит передать по эстафете другому, а самому ретироваться, чтобы не быть «срисованным». В общем, дельце плевое. Рутина.

Опрокинув в рот пластиковый стаканчик, Березюк жарко задышал, поглядывая увлажнившимися глазами на буфетчицу. Серьги у нее в ушах болтались знатные – добрячий мужской болт просунуть можно. Эх, задержать бы такую для установления личности да промариновать в приемнике суток эдак двое!.. Девка бы и сортир в отделении вымыла, и глаз порадовала, и все остальное.

Передвигаясь все вальяжнее и вальяжнее, Березюк покинул кафе и двинулся в направлении метро. Наушничек ожил и выдал новую команду, аккурат когда майор проходил мимо стенда с газетами, так что он предусмотрительно приобрел одну – лицо прикрывать, дабы не примелькаться раньше времени.

Наметанный глаз замечал повсюду загонщиков, начавших обкладывать добычу для сотрудников ФСБ. Молодые и не очень, по одному и парами они перемещались по заранее намеченным маршрутам, мешаясь со штатской публикой.

Минуя бабульку у входа в метрополитен, Березюк предъявил ей развернутое удостоверение, а когда она вздумала открыть свое хайло, еще и сложенный кукиш в придачу сунул. Подавай ей удостоверение нового образца, суке старой! А хрен в шоколаде не хочешь?

Незнакомый мужик с розочками вышел на исходную позицию без десяти пять. Покрутил породистым комитетским носом, оценил обстановку, постоял у мраморной стены, подал знак: двинулись, парни. Первым за ним последовал юркий парнишка с белесым «ежиком» на голове. Потом, пропустив десяток человек, в поток спускающихся влился майор Березюк.

Из длинного наклонного тоннеля дохнуло теплым ветром, зашевелившим волосы и страницы развернутой газеты. Наугад открытая статья смаковала подробности личной жизни какого-то поп-недоноска, объявившего себя Ихтиандром. Якобы выдающиеся певческие способности недоноска Березюка не заинтересовали. Зато его увлек снимок, изображавший Ихтиандра в компании грудастых русалок. «Хорошие девки, – решил Березюк. – Жаль только, трусишки у них не просвечивают, а в остальном полный порядок».