– Зачем же ты тогда ее взял? – Мартин протянул мне стакан с бренди. – На растопку? За двадцать-то дублонов?

– Раз уж речь зашла о растопке, будь любезен, подкинь дров в камин.

– Не совестно тебе старого человека гонять? – фыркнул Мартин, но послушался.

– Этот старый человек так хорошо погулял ночью, что даже смотреть на спиртное не может, – усмехнулся я. – Что ты себе налил, воду?

– Самый полезный, между прочим, напиток…

– Кто бы сомневался. Остальные где?

– Сейчас поднимутся. – Мой помощник сделал добрый глоток воды. – Так что с картой?

– Непонятно пока. – Рраскрывать догадки мне не хотелось. – Сначала послушаем, что Питер и Бартоломью выяснили. А там видно будет.

– Как скажешь. – Прекрасно зная мою манеру вести дела, Мартин не стал настаивать на своем. – А вот, кстати, и они.

– Рассказывайте! – распорядился я. – Маэстро Бартоломью, если не возражаете, начнем с вас.

– Бумаги подлинные, – пожал плечами невысокий толстячок. Его окруженная редкими волосиками лысина была после подъема по лестнице покрыта капельками пота. Кому-то он мог показаться потешным, вот только смеяться над ним мог позволить себе лишь крайне самоуверенный человек. Хоть маэстро Бартоломью и не входил в число самых одаренных мистиков Шухарты, зато алхимик отличался на редкость склочным характером. – Написаны были два-три года назад. Точнее смогу ответить после проведения соответствующего анализа.

– Присаживайтесь, – предложил ему я. – Бренди?

– В прошлый раз у вас была замечательная вишневая настойка. – Бартоломью задвинул пузатый кожаный саквояж под стол. Маэстро был известен как один из лучших экспертов по определению подлинности и сроков составления документов, а в определенных кругах еще и как непревзойденный фальсификатор оных, с блеском исполняющий работу любой сложности. Да и понимали мы друг друга с полуслова, так что работать с ним было сплошным удовольствием. – От бренди у меня изжога.

– Изжога у вас от плохого бренди, – усмехнулся я. – Мартин, налей маэстро настойки.

– С выпивкой я справлюсь и сам. – Бартоломью распахнул бар. – А вот с вашим сейфом Мартин и в самом деле может подсобить…

– Всему свое время, – покачал я головой. – Ваши услуги сегодня нам еще понадобятся. Так ведь, Питер?

– С чего начинать? – уточнил О’Райли.

– С Риони, – задумавшись на мгновение, решил я и хлебнул бренди. – Что с торгашом?

– Не могу с уверенностью утверждать, о чем был разговор, – влез в беседу Бартоломью, успевший ополовинить стакан наливки, и потер покрасневший нос. – Да это и неважно. В общем, он не врал. Пытался юлить, что-то умолчать, но напрямую не врал.

– У меня сложилось такое же впечатление. – Питер распахнул дверь в кабинет настежь. Все верно – сложнее всего подслушать именно через открытую дверь. – Ему действительно принесли на продажу мешок с вещами.

– Кто?

– Один из постоянных клиентов. Некто Жорж Легран. Промышляет разбоем и воровством. Обитает в окрестностях порта. Недавно разругался с подельниками и работает в одиночку.

– А он где взял мешок?

– Риони не знает, – хмыкнул Питер. – Думает, кого-то ограбил. На рукаве приметил свежие пятна крови, но сам Жорж ранен не был.

– А как ему пришло в голову перетряхивать одежду? – уточнил Мартин.

– Говорит, давняя привычка – в старой одежде частенько находится мелочь. Впрочем, в этом случае он целенаправленно искал тайник.

– С чего бы это? – насторожился я и убрал стакан на подлокотник дивана.

– Тот парень, Жорж, он совсем не торговался. Риони палец в рот не клади – сразу неладное почуял. Ну и выяснилось, что из дыры в мешке дублон выпал, поэтому Легран его у владельца, как он выразился, и «позаимствовал».

– Дальше вроде все ясно, – кивнул я. – Нашел бумаги, карту и побежал ко мне.

– Карту? – оживился Бартоломью, наливший себе второй стакан. – Кто здесь говорит о карте?

– Передай, – попросил я Мартина, протягивая сложенную бумагу. – Посмотрите, маэстро.

– Самое интересное, что я знаю, где сейчас Легран, – усмехнулся выглянувший в коридор О’Райли.

– Если немного подумать, я тоже. – Пришедшая мне в голову догадка не имела под собой никаких оснований, но ничем другим объяснить заявление Питера было нельзя. – В тюрьме?

– Верно, – кивнул тот. – Напился и подрался с вышибалой в борделе у Блошиного переулка. Потом пытался покусать прибежавших на крики стражников, так что за решеткой он надолго.

– Когда успел узнать? – прищурился Мартин.

– Сразу мальчишку до капрала Виллиса сгонял. Тот помог по старой памяти.

– Понятно. – «Старая память» бывшего подчиненного О’Райли обходилась мне весьма недешево, но есть вещи, на которых лучше не экономить. – Что еще?

– По Риони – все.

– Маэстро? – повернулся я к Бартоломью, который как раз изучал в увеличительное стекло оставленное каким-то реактивом пятно на карте.

– Тише! – шикнул на меня алхимик. – Потом!

– Расписка выдана корабельному старшине «Касатки» Мэтью Саргу семь месяцев назад. Письма датированы прошлым и позапрошлым годом, адресованы все тому же Саргу. Писал их некий Саймон Дирк, и что интересно – несколько раз в них звучит обращение «отец». Странно, не правда ли?

– По поводу чего расписка?

– Он сдал золотые часы в ломбард на Санта-Косте. – Питер прислонился к стене. – Обычное дело для человека его профессии.

– А он…

– Судя по письмам, морской бродяга.

– Найди Саймона и расспроси об отце. Немедленно! – приказал я. – И потряси всех информаторов по поводу Дирка-старшего.

– А чего его искать? – вздохнул Питер. – Сам всплывет, может быть…

– Выкладывай, – не менее тяжело вздохнул я.

– Парнишка работал писцом в конторе Толстого Анри, у которого склады на Канале. Мать умерла два года назад, с того времени снимал комнату вместе с тремя такими же чернильными душами. Вчера отпросился с работы, сказал – сходить в порт. Будто бы от отца весточка пришла. Больше его никто не видел.

– И не увидит, – подвел итог Мартин.

– Виллис?

– Виллис, – не стал скрывать источник информации О’Райли.

– Маэстро, вы еще долго? – несколько раздраженней, чем следовало, окликнул я алхимика.

– Уже все. – Бартоломью достал из кармана трубку и кисет. – Вы не возражаете?

– Курите, черт с вами, – разрешил я. – Так что с картой?

– С картой полный порядок. – Алхимик передал бумагу Мартину. – Но я не поручусь, что она была нарисована четыре года назад.