— Набрать не судьба?

— Кир, ты работаешь, а у меня пару покупок. Или мне тебя и с офиса дёргать в следующий раз, если куплю два килограмма яблок?

— Дёргай.

Ага, будто он действительно сорвётся и приедет. Такие трудоголики не двигаются в другом направлении и не едут спасать даму в беде, потому что у самих забот выше крыши.

Но его внимание приятно, хотя я не из тех ванильных девочек, которые тают от простого прикосновения. Поэтому включаю максимальный холод и отвлекаюсь лишь на Луну. Раз Кир может ничего не замечать вокруг, то и я тоже. И совсем меня не волнует, что он сжимает мою ладонь.

— Луна, в ванную, — команду и шпиц слушается, привыкший к тому, что лучше добровольно мыть лапы. — И ты, мыть руки.

— Слушаюсь босс.

Кирилл улыбается так широко, а после тянет меня за собой. Впечатывает в мойку, сжимает локтями мою талию. За спиной шумит вода из крана, а мужчина смотрит на меня сверху-вниз.

— И что ты творишь?

— Я проштрафился, — сообщает загадочно, вытирает руки о полотенце, а после хватает край моего платье, которое защищает ничуть не лучше платья. — И собираюсь просить прощение.

Не понимаю, где именно он ошибся, что не так. Но даже спросить нет сил, всё уходит на то, чтобы не рухнуть вниз, когда мужчина спускается ниже. Целует мой живот, соединяет родинки на бёдрах и дергает бельё вниз.

— Кир.

Всё, что могу произнести, когда его дыхание греет живот. Подкидывает дрова в тот костёр, что медленно разгорается внутри. Смотрю сверху вниз на мужчину, который опустился на колени.

Прижимается губами к косточкам, втягивает кожу. А у меня мурашки танцуют по телу, заставляя дрожать и откидываться на кухонную тумбу. Стараться удержаться от того, что меня шатает. После одного касания, пусть и не такого невинного.

— Ты… Обнаглел.

— Правда? — вскидывает бровь и поглаживает меня через трусики. А у меня в мышцах застывшая смола, липкая и твёрдая, не дающая сопротивляться. — Я знаю. А ещё не пожелал доброго утра, да? Могу по-другому.

— Мне… Надо в душ, Кирилл. Пусти.

— Значит, по сути, ты не против? Отлично.

— Господи, ты невыносим!

— Ты ничуть не лучше.

— А как же прелюдия? — спрашиваю единственный бред, который всплывает в воспалённом мозгу. — А?!

— Все наши встречи сплошная прелюдия.

Кирилл отстраняется, поднимается, чтобы быть на моём уровне. И я делаю то, что не сделала бы когда-то ещё. Но у меня сейчас такой раздрай, что вверх поднимается ладонь, собирающая отвесить ему пощёчину.

Мужчина её перехватывает, тянет на себя. Врезаюсь в его грудную клетку, весь воздух выбивает. Хочу ещё что-то сказать, но Кир качает головой. И это, почему-то, действует.

Молчим, смотрим друг на друга. Пытаюсь понять, что происходит. Но это бесполезное занятие, с того самого момента, когда мужчина подсел за мой стол. С тех пор всё катится с горы, а я не успеваю ничего поймать.

— Что тогда для тебя прелюдия, — спрашивает, пока его ладони вырисовывают узоры под платьем. — Свидание? Кажется, мы были. Считай в парке тогда, в ресторане, в доме моего деда. Целых три.

— Это не считается, Кир. Это было… — «по работе» не получается произнести. Садится корицей во рту, сушит. — Не то.

— Хочешь свидание? Будет. В ресторане? Или выбраться на природу? — на каждый вариант он оставляет поцелуй на моей шее. — Театр? — сжимает край белья, тащит-таки вниз. — Может, океанариум? Без проблем, сходим.

— Ты вечно работаешь, не неси чушь.

— Последний сеанс в кино, какая-то ночная экскурсия по музею. Что ты хочешь?

Не знаю. Ничего не знаю, когда моё платье стягивают с тела. Кир несёт бред, отвлекает меня. А я отвлекаюсь, позволяю всё это. Потому что его шепот несётся вибрацией вдоль позвоночника, окручивает талию, давит между ног.

Хватаюсь за его шею, когда мужчина поднимает меня на руки. Смотрю, считываю желание в каждой клеточке. Чувствую, как его член упирается между ног.

Могу его оттолкнуть.

Но не делаю этого.

Без причин, потому что просто хочется. Рядом, его ладони на заднице, губы на шее. И давление веса, когда мужчина снова роняет меня на кровать. Всё повторяется, как ночью, но сейчас я уверена, что нам ничего не помешает.

Упаковки презервативов на полу, дыхание на шее — ничего не даёт усомниться в том, что теперь всё произойдёт. Действительно. Не петтинг, не простые касания.

Всё.

И сердце, которое бьётся в припадке, нуждается в лекарстве в виде мужских губ — не позволит мне оттолкнуть. Тело принадлежит другой девушки, которая тянет Кирилла на себя. Целует, обхватывает ногами за торс.

Поцелуи с ним похожи на яростную борьбу, попытку не проиграть слишком быстро. Прикусить его губу, потянуть, чувствуя, как напрягается чужое тело.

У меня астероиды падают внутри, оставляющие горящий след. А дыхание Кира кажутся спасение. Меня скручивает плотной лианой, которая связывает с мужчиной. Никаких шансов отодвинуться.

— Какая же ты красивая, — говорит, когда его пальцы касаются моего лона. Ведут по смазке, надавливают на клитор. — Охренеть какая.

Кириллу двадцать семь, а он напоминает мальчишку. С этой дерзкой улыбкой, горящим взглядом. Как торопливо избавляется от своей одежды, не давая сегодня рассмотреть его.

Вижу кусочек кожи, мелкий шрам на боку, которого не замечала. А после лишь звёзды перед глазами. Когда Кир толкается в меня пальцами, надавливает на стенки. И целует грудь, втягивая соски.

Мну пальцами простыни, подаюсь бёдрами навстречу. Слишком быстро и много, внезапно. Не успеваю подстроится, мечусь по постели. Кусаю губы, когда Кирилл обводит клитор, надавливает, заставляя меня стонать вслух.

— Сейчас, — кусает мочку уха, когда выгибаюсь от накатывающей неги. — Сейчас, Лиз.

Свешивает руку с постели, шарит ладонью в поисках презервативов. Но при этом не перестаёт касаться меня. Надавливает на живот, когда находит пачку. Раскатывает латекс по члену, смотрит мне в глаза.

И в этом движении столько пошлости, что меня кроет румянцем. От того, что смотрю, как