мучить девицу, блаженная Аполлинария, воздев руки к Богу, со слезами молилась о сестре своей. Тогда дьявол, не будучи в состоянии противиться силе молитвы, громко закричал:

— Беда мне! Меня гонят отсюда, и я удаляюсь!

И, повергнув девицу на землю, вышел из нее. Святая же Аполлинария, взяв с собою выздоровевшую сестру свою, привела ее в церковь, и, припадая к ногам святых отцов, говорила:

— Простите мне, грешному! Я много грешу, живя посреди вас.

Они же, призвав посланных от царя, отдали им исцеленную царскую дочь и отпустили ее с молитвами и благословением к царю. Родители весьма обрадовались, когда увидели свою дочь здоровою, и все вельможи обрадовались счастью царя своего и прославляли Бога за столь великую его милость, ибо видели, что девица стала здорова, прекрасна лицом и тиха. Святая же Аполлинария еще более смиряла себя среди отцов, принимая на себя все новые и новые подвиги.

Потом дьявол снова прибег к хитрости, чтобы огорчить царя и обесчестить его дом, а также обесславить и причинить зло мнимому Дорофею. Он снова вошел в царскую дочь, но не мучил ее как прежде, а дал ей вид зачавшей женщины. Увидев ее в таком положении, родители ее чрезвычайно смутились и стали допрашивать ее, с кем она согрешила, девица же, будучи чиста телом и душою, отвечала, что она сама не знает, как это с нею случилось. Когда родители побоями стали принуждать ее к тому, чтобы она сказала, с кем пала, дьявол сказал ее устами:

— Тот черноризец в келье, у которого я жила в скиту, виновен в моем падении.

Царь пришел в сильное раздражение и повелел разрушить тот скит. Царские воеводы пришли с воинами в скит и с гневом требовали выдать им черноризца, оскорбившего так жестоко царскую дочь, а в случае противления угрожали истребить всех скитников. Услышав это, все отцы пришли в чрезвычайное смятение, но блаженный Дорофей, выйдя к слугам царским, сказал:

— Я тот, кого вы ищете; возьмите меня одного, как виновного, а прочих отцов как невинных оставьте в покое.

Отцы, услышав это, огорчились и говорили Дорофею: «И мы пойдем с тобою!» — потому что они не считали его виновным в том грехе. Но блаженный Дорофей говорил им:

— Господа мои! Вы только молитесь обо мне, я же надеюсь на Бога и на ваши молитвы и думаю, что скоро благополучно вернусь к вам.

Тогда они повели его всем собором в церковь и, сотворив о нем молитву и поручив его Богу, отдали его посланным от Анфемия; авва Макарий и другие отцы были, однако же, уверены в том, что Дорофей ни в чем не повинен. Когда Дорофея привели к Анфемию, он упал к его ногам и сказал:

— Умоляю тебя, благочестивый государь, терпеливо и в молчании выслушать то, что я скажу о твоей дочери; но я скажу вам все только наедине. Девица же чиста и не потерпела никакого насилия.

Царь с царицею остались тогда с Дорофеем одни, и он сказал им:

— Умоляю вас именем Божиим, — обещайте мне, что вы, узнав истину, отпустите меня на мое место жительства.

Когда они дали ему в этом свое царское обещание, то блаженная Аполлинария сказала им:

— Это я, смиренный, исцелил вашу дочь, с помощию Божией и по молитвам святых отцов.

Царь и царица как бы онемели от удивления и со вниманием слушали блаженную.

— Я открою вам, — продолжала та, — великую тайну, доселе тщательно сохранявшуюся мною, для того чтобы посрамить диавола, клевещущего на невинных.

Сказав это, она сняла покров с груди своей, и царь с царицею увидели, что пред ними — не мужчина, а женщина.

— Отец, — сказала тогда блаженная, — я дочь твоя — Аполлинария!

Услышав это, родители сначала как бы омертвели от ужаса и удивления, но потом, узнав в ней свою дочь, чрезвычайно обрадовались и пролили в тот день немало радостных слез. Затем они привели к блаженной Аполлинарии и сестру её, которую считали беременной, и сказали ей:

— Знаешь ли ты этого черноризца?

Она отвечала:

— Да, это действительно тот самый человек, который исцелил меня силою Божиею.

И, упав святой в ноги, девица умоляла ее, чтобы она исцелила ее чрево. Аполлинария же, подняв с земли сестру свою, положила ей на чрево руку свою, и бес тотчас же бежал, а девица стала здорова, как прежде. Увидев это, родители прославляли Бога и говорили:

— Действительно, это наша дочь, Аполлинария!

И поднялся в царском дому радостный плач и о том, что нашлась неожиданно старшая дочь, Аполлинария, о коей дотоле не было вести, и о том, что другая дочь освободилась от незаслуженного позора. Святая же Аполлинария пробыла у родителей своих несколько дней и подробно рассказала им всё о себе, а слушавшие ее родители прославляли Бога за Его чудесное промышление.

Когда же святая вознамерилась уйти в свое местопребывание, родители стали молить ее о том, чтобы она осталась у них. Но они не могли упросить ее, а притом и не хотели нарушить царское свое слово, данное ей, что отпустят ее на место ее жительства, ранее открытия тайны ее. Итак, они, против собственного желания, отпускали свою любимую дочь, плача и рыдая, но в то же время радуясь в душе такой добродетельной дочери, которая предала себя на служение Богу. Блаженная же Аполлинария просила своих родителей молиться о ней, и они сказали ей:

— Бог, Которому ты уневестила себя, да довершит тебя в страхе и любви к Нему и да покроет тебя Своею милостью; а ты, возлюбленная дочерь, поминай нас в своих святых молитвах.

Ей хотели дать много золота, чтобы она отнесла его в скит на нужды святых отцов, но она не захотела взять его.

— Отцы мои, — говорила она, — не имеют нужды в богатствах сего мира; мы заботимся только о том, чтобы не лишиться благ небесных.

Итак, сотворив молитву и долго проплакав, обнимая и лобзая свою любимую дочь, царь и царица отпустили ее на место ее жительства. Блаженная же радовалась и веселилась о Господе.

Когда же она пришла в скит, отцы и братия возрадовались тому, что брат их Дорофей вернулся к ним невредим и здрав, и устроили в тот день празднество в благодарение Господу. Никто так и не узнал, что приключилось с нею у царя, а равно осталось в безвестности и то, что Дорофей женщина. И жила святая Аполлинария, этот мнимый Дорофей, среди братии, как и прежде, пребывая в своей келье. Чрез некоторое время, провидя свое отшествие