После окончания Второй мировой войны роль Гитлера в немецких военных операциях стала предметом оживленных дискуссий. Утверждалось, в частности, что его влияние, прямое или косвенное, наносило серьезный ущерб, приведя ко многим ненужным бедствиям немецкой армии. Неудивительно, что немецкие боевые генералы в своих послевоенных мемуарах активно поддерживали эту позицию. С другой стороны, находились и те, кто утверждал, что генералы неоправданно преувеличивали негативную роль Гитлера, дабы снять с себя ответственность за собственные поражения. В случае Корсуньской битвы документы явно подтверждают, что генералам мешали неудачные решения, которые принимал Гитлер. Перемещение 24-й танковой дивизии туда и обратно является ярким примером этому. После выхода в район сосредоточения для наступления 4 февраля дивизии понадобилась еще почти неделя, чтобы вернуться обратно в Никополь, где к моменту ее прибытия боевые действия уже практически завершились. Большую часть времени дивизия провела, преодолевая грязь на дорогах туда и обратно между двумя сражениями, не поучаствовав ни в одном из них. Документы свидетельствуют о том, что немецкие генералы осознавали, что перемещения 24-й танковой дивизии займут слишком много ценного времени, но их предложения были отвергнуты.

В кольце, 4 февраля

Что бы фон Манштейн, Вёлер, фон Форман и другие офицеры ни думали об этом, им пришлось подстраивать свои планы под новую обстановку, созданную с уходом 24-й танковой дивизии. На тот момент, возможно, нечего было предпринять, кроме приказа фон Форману действиями своего корпуса предотвратить отправку советских танковых соединений, в частности 5-й гвардейской танковой армии, на направление наступления III танкового корпуса Брейта.

Вёлер пытался сделать все возможное для того, чтобы помочь двум окруженным корпусам, но с расставанием с 24-й танковой дивизией его возможности по оказанию этой помощи существенно уменьшились. Возможно, именно это послужило одной из причин его решения вылететь в «мешок» вместе с майором Биттлом, который уже несколько раз летал туда. Вёлер сообщил командирам, что приземлится в Корсуне около 16:30, и попросил Штеммермана и Лиеба встретить его там.

Внутри кольца окружения XXXXII армейский корпус продолжал атаки на Квитки, но продвижение было медленным. Одна из ударных групп достигла юго-восточной части Квитков, но основные события разворачивались непосредственно в Квитках, где шли яростные бои за каждый дом. Хотя проходившее здесь наступление с целью воссоединения корпусов с главными силами немецкой армии и не было решающим, оно лишний раз показывало, что каждый этап атаки требовал большего времени, чем ожидалось изначально, что в сложившемся трудном положении, конечно, было очень серьезно. По оценке на 11:20 предыдущего дня, запасов XI армейского корпуса должно было хватить лишь еще на два дня.

XXXXII армейский корпус находился в несколько лучшем положении, обладая запасами на три или четыре дня. Группа Штеммермана полностью зависела от снабжения по воздуху, но плохая погода могла легко сделать полеты невозможными. Однако на 3 февраля Люфтваффе сумело доставить на аэродром или сбросить 160 тонн грузов, а 2800 раненых были эвакуированы из «мешка» за период с 27 января по 3 февраля. Тем не менее положение со снабжением оставалось шатким. В 10:50 4 февраля Штеммерман докладывал, что дневной расход боеприпасов составлял 180 тонн, несмотря на строгие ограничения.

Вместе с исчерпанием запасов истекало время, отведенное немцам на освобождение окруженной группировки. Но не только проблема запасов вынуждала немецкие войска действовать как можно быстрее. Советское командование тоже не сидело сложа руки в ожидании реакции немцев. В район Корсуня перебрасывались подкрепления. Сражение за Кировоград дорого обошлось 2-му Украинскому фронту, но за минувшие с тех пор две недели его части удалось пополнить. Часть новых подкреплений Конев отправил под Корсунь. 4 февраля прибыли танки, пехота и артиллерия из 5-й и 7-й гвардейских армий. Танки и средства для борьбы с танками были особенно важны как для сжатия кольца, так и для пресечения немецких попыток прорвать его снаружи. Среди частей, прибывших 4 февраля, были 27-я танковая бригада из 7-й гвардейской армии и 34-я противотанковая бригада из 5-й гвардейской армии.

Во второй половине дня Вёлер и Биттл сели в самолет, который должен был доставить их в Корсунь. Небо закрывали облака, но это не помешало взлету. Пилот взял курс на аэродром Корсуня, и вначале полет шел без приключений. Но с приближением к Корсуню обстановка изменилась. Вспышки и грохот разрывов снарядов советских зенитных орудий заставили самолет развернуться. Вёлер был раздосадован, но было решено, что майор Биттл попытается прорваться еще раз вечером.

Немцы обороняют плацдарм в Искренном, 4 февраля

После получения приказа о возвращении 24-й танковой дивизии на юг у фон Формана оставалось немного вариантов действий. Его танковые силы были невелики. 11-я танковая дивизия была наиболее сильной, располагая 21 «Пантерой» (включая танки приданного 1-го батальона 26-го танкового полка) и восемью штурмовыми орудиями (включая штурмовые орудия приданных частей). 3-я танковая дивизия имела 12 Pz-IV, а 14-я танковая дивизия — 5 Pz-IV и четыре StuG-III. В 13-й танковой дивизии было всего четыре Pz-IV и один Pz-III. В частях имелись также четыре командирских танка и танки артиллерийских наблюдателей. Таким образом, весь корпус, имея в своем составе четыре номинальных танковых дивизии, располагал всего 59 танками и штурмовыми орудиями, что составляло примерно треть сил полностью укомплектованной танковой дивизии.

На самом деле части имели гораздо большее количество танков и штурмовых орудий, но те либо застряли в грязи, либо находились в мастерских в ожидании ремонта, и было мало надежды на то, что число боеспособных машин удастся быстро увеличить. На самом деле немцы, вероятно, были довольны, если число боеспособных танков удавалось удерживать на нынешнем уровне.

Положение с пехотой было не сильно лучше, чем с танковыми дивизиями. Даже если в дивизиях значилось много людей, это еще не означало существенную силу в пехоте. Полная численность варьировалась от 8942 человек в 14-й танковой дивизии, чья боевая группа фон Брезе находилась внутри кольца и не могла доложить о своей численности, до 12 464 в 11-й танковой дивизии. Однако число пехоты в боевых подразделениях 3-й танковой дивизии составляло лишь 724 человека. Для других трех танковых дивизий: 11-й, 13-й и 14-й — эта цифра равнялась соответственно 1100, 1420 и 551 человек.

Такими незначительными силами фон Форман не только должен был удерживать участок протяженностью почти 40 километров, — от Листопадова севернее Новомиргорода до плацдарма в Искренном, но и атаковать кольцо окружения. И даже когда масштаб поставленных задач уменьшился, их все равно было непросто выполнить. Возможно, Вёлер думал примерно так же, потому что претензии, которые он предъявлял фон Форману в предыдущие дни, кажется, были забыты, по крайней мере на время.

Погодные условия оставались сложными. Олаф Элерс в своем дневнике за 4 февраля отмечал: «После вчерашнего дождя сегодня солнечно и так тепло, что можно лечь на быстро сохнущую солому и спать под открытым небом. Ночью было немного холодно. Снежный покров стал тонким, и во многих местах обнажилась земля. В поле мы находили майских жуков и видели, как зацветают первые фиалки». Первые признаки весны радовали глаз, но, несомненно, препятствовали проведению операций и в действительности оказались лишь временными.