Выселяемые, будучи изгнанными прямо на улицу, пускаются на любые ухищрения для обретения пусть даже временного пристанища. Кроме попыток вселиться в нежилые помещения, отмечаются попытки закрепиться на долговременное проживание в домах отдыха, в санаториях и на турбазах, куда люди прибывают в качестве отдыхающих или туристов и где под разными предлогами «задерживаются». Дабы воспрепятствовать этому, Циркуляр прокуратуры РСФСР № 154 от 17 августа 1932 года предписывает осуществлять беспрепятственное выселение в административном порядке всех лиц, продолжающих пребывание на базах Общества пролетарского туризма и экскурсий сверх срока, установленного соответствующими правилами или планами экскурсий[573].

Помимо борьбы с плохо трудящимися, жилище в руках власти все в большей и большей степени становится средством борьбы с любым противодействием ей. Как следствие, ясное и конкретное определение объекта управленческого воздействия — «прогульщик», направленное первоначально на борьбу посредством жилья с недисциплинированными трудящимися, дополняется нечетким и неконкретным определением — «дезорганизатор производства». А в постановлении ЦИК и СНК СССР от 17 июля 1933 года «О выселении из помещений, находящихся на территории электрических станций, подстанций и теплоэлектроцентралей, подведомственных Главэнерго Народного комиссариата тяжелой промышленности»[574] называется еще один, более расплывчатый адресат — «злостный дезорганизатор производства».

Тем самым под действие постановления подводятся не только те, кто плохо трудится и пропускает работу без уважительной причины, но и те, кто, возможно, даже очень хорошо и старательно трудится и работу не прогуливает, но чем-то недоволен, открыто и громогласно это недовольство высказывает, критикует руководство и в итоге своими действиями, словами или иными проявлениями характера и мысли приводит, по мнению администрации, к противостоянию ей. Эти лица теперь вполне законно могут быть названы «дезорганизаторами» производственной деятельности (а при повторении подобных проступков — «злостными дезорганизаторами») и уже на вполне законном основании — уволены. Причем выселение злостных дезорганизаторов производства из ведомственных помещений производится администрацией на еще более жестких условиях: «немедленно по их увольнении».

В 1937 году вновь выходит ряд постановлений, усиливающих роль и возможности администрации предприятий и учреждений в формировании и руководстве трудо-бытовыми коллективами. И снова главным организационно-управленческим средством выступает жилище[575]. «В домах, построенных заводами и фабриками для своих рабочих и служащих, квартиры нередко заняты лицами, самовольно бросившими работу на этих предприятиях или уволенными за нарушение трудовой дисциплины, а из-за этого рабочие и служащие, длительно и честно работающие на одном предприятии, сплошь и рядом лишены необходимой им жилой площади»[576].

В суровых климатических условиях России угроза потери жилища, альтернативу которому невозможно найти, становится в руках советской власти мощным средством дисциплинарного, морально-психологического, поведенческого и прочего воздействия на людей. На этом понимании и основывается официальная жилищная политика, в рамках которой государственная собственность на жилище рассматривается как основной механизм управленческого воздействия на гигантские массы населения, приводимого в движение коллективизацией и индустриализацией, а квадратные метры жилой площади целенаправленно используются как средство принуждения к труду.

Государственная жилищная политика в СССР с первых дней существования советского государства основывалась на рассмотрении и использовании жилища в качестве мощного и эффективного средства управления людьми, в частности средства дисциплинарного воздействия на нетрудящихся или плохо трудящихся. При этом власть неодинаково относится к тем, кого она считает социально близкими элементами (рабочие и служащие государственных предприятий, красноармейцы, милиционеры, ветераны войны и труда), и к тем, кто ей социально чужд. А именно они и составляют основную массу нетрудящихся.

Причины, по которым в этот период люди отказываются работать, очень разные: кто-то не желает сотрудничать с новой властью из принципиальных соображений; кто-то не хочет работать не по специальности; кто-то — потому что его не устраивают технические условия труда; кто-то отказывается работать за предлагаемое финансовое вознаграждение, так как считает его несоответствующим своей квалификации; кто-то не терпит над собой некомпетентного руководства; кто-то является закоренелым тунеядцем... Всех без исключения «нетрудящихся» власть заставляет работать, используя жилье как средство принуждения. Правительство издает ряд постановлений о выселении из муниципализированных и национализированных домов тех, кто не работает (так называемых «лиц нетрудовых категорий»).

Принудительность организации жизни и деятельности людей воспринимается политическим руководством страны как нечто совершенно нормальное, так как подобный взгляд на природу организационно-управленческих процессов в новом обществе подготовлен предшествующими теоретическими и идеологическими трудами К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина, Н. И. Бухарина, А. А. Богданова, И. В. Сталина и других теоретиков и практиков предреволюционного, революционного и послереволюционного периодов. Поэтому власть совершенно сознательно и целенаправленно создает такие условия, при которых отсутствуют какие-либо иные возможности обрести жилище, кроме как получить его от государства (в лице местных органов власти или администрации фабрик, заводов и советских учреждений). Только в этом случае кампании по всеобщему принуждению к труду посредством жилища способны быть эффективными.

Власть все время пытается принудить работать нетрудящихся социально чуждых. Однако введение «трудовых книжек для нетрудящихся»[577] в октябре 1918 года[578], с целью принуждения к выполнению общественных работ или трудовых повинностей[579], не обеспечивает массового привлечения их на государственную службу. Трудовые Армии, формируемые в период 1920-1921 годов, также не дают эффективных результатов по использованию принудительного подневольного труда[580]. В период 1921-1924 годов по отношению к неработающим социально близким элементам жилищная политика применяет, преимущественно, воспитательные меры. А вот по отношению к нетрудящимся социально чуждым, жилище уже однозначно используется исключительно как репрессивно-дискриминационная мера.