Но – обошлось. На самом деле, пройди мой кэб на три миллиметра ниже, это столкновение стало бы для меня фатальным. И тогда здравствуй, молодчага Зигфрид! Привет, Тони Сицилия! Как у вас тут, в раю? Свеж ли нектар, не забродила ли амброзия?

Теперь уже было совершенно ясно, что Йом Хоми правит к небольшой центаврианской яхте, стоявшей на приватной взлетной площадке двадцать четвертого уровня в полной взлетной готовности. Мы были так близко, что я даже смог прочитать название: «Скорта».

Мне показалось, что надо нагло приземлиться прямо перед Йомом Хоми и остановить его машину парой очередей из пистолета-пулемета. Повязать мерзавца и дотащить до тыквообразного здания космопорта – того самого, что сияет колдовским светом в половине рекламных роликов, превозносящих каникулы на Марсе.

И наконец-то сдать негодяя властям. Там-то уж наверняка должна быть полиция! Ну хотя бы таможенники!

Однако моему плану не суждено было осуществиться. Поскольку с борта такой смирной с виду «Скорты» по моему кэбу открыли огонь!

Собственно, я понял, что в меня стреляют, только когда первые пули прошили ветровое стекло кэба и просвистели над моей садовой головой. И ежу было ясно: срочно нужно взять повыше.

Я и взял. Но на излете моего виража треск автоматных очередей сменился плотоядным ревом… ревом «Сьюздали»!

«Но откуда? Откуда-а-а-а-а???»

Не успел я выровняться, как в дисплее заднего обзора показались веселые картинки. В меня попали. И теперь узкий задок моего кэба пушился дымом с огненной жилкой.

К счастью, попали не из «Сьюздали». А из ее брата меньшого по имени «Китеж». Да и попадание было, похоже, касательным. Меня всего-то зацепило. Но ведь и кэб – не танк, это любой Спайк Дулли вам подтвердит!

Господи, если бы я догадывался, что мое увольнение на Марс, которое началось так шикарно, окончится воздушным боем, ноги моей не то что в Анаграве, но и вообще в этой долбаной Солнечной системе не было бы еще лет десять!

«Садиться любой ценой!» – стучало у меня в мозгу.

Я всем корпусом навалился на манипулятор. Кэб камнем ухнул вниз…

Я знал – когда огонь доберется до гравидвигателей, которые расположены под брюхом, произойдет неизбежный взрыв, после которого от рядового Сержа ван Гримма останутся одни лишь не очень приятные воспоминания.

По моим расчетам, до взрыва было не более двадцати секунд.

Пятнадцать секунд… Мой подбитый кэб падает в двухстах метрах от «Скорты».

Десять секунд… Поскребывая брюхом о шероховатый базальт взлетно-посадочного поля, аппарат с горем пополам останавливается, влипнув вмиг смявшейся мордой в заграждение, отделяющее зону двадцать четыре от зоны двадцать пять.

Шесть секунд… Я хватаю в зубы пистолет-пулемет, открываю дверь кабины и, мобилизовав всю волю к жизни, набираю полные легкие мерзкого химического дыма и совершаю последний рывок…

Три секунды… Мою ногу пронзает дикая, обжигающая боль.

Уже потом, после, мне скажут, что в этот момент в мою правую ногу впились одновременно четыре «кусачих», хорошо хоть не разрывных, пули…

Со «Скорты» продолжают стрелять. Я думаю, если бы не дым от сжираемого пламенем кэба, одной простреленной ногой я бы не отделался…

Одна секунда… Завывая от боли, я откатываюсь в сторону и, втиснув закопченное лицо в базальт, закрываю голову руками.

Да, мой кэб все-таки взорвался. Правда, не через секунду, как я рассчитывал. А немного позже. Что, впрочем, не так уж принципиально.

Взорвался он с особым чавкающим звуком, словно тысячекилограммовый спрут отрыгнул после сытного завтрака кашалотинкой.

В какую бы укромную щель заползти, чтобы по крайней мере меня не доставали очереди со «Скорты»?

Я поднял голову.

То, что я увидел, сильно обогатило мои представления о жизни и людях.

Нет, оранжевый мобиль центаврианца не доехал до «Скорты».

Судя по потекам копоти, его достали из «Китежа» приблизительно в то же время, что и мой кэб. А судя по обилию потеков копоти, именно в него с борта «Скорты» в основном и метили.

Я увидел и самого Йома Хоми.

Каким-то чудесным образом ему, уже раненному, удалось выбраться из горящего мобиля. И теперь он полз по направлению к «Скорте», хрипя что-то очень невнятное на центаврианском. А может – и на интерлингве. С обгоревшими губами, с пузырящимся от ожогов лицом, ему было не до правильной дикции.

Учитывая, что руки Йома превратились в обугленные культи, что его серебристый костюм местами тлел, а местами – на спине и на плечах – нехотя горел, Йом просто-таки ставил рекорд ползучести. Пожалуй, если б мои ноги и руки превратились в головешки, мне вообще не пришло бы в голову рыпаться…

Контейнер с инфокристаллами, узнаваемый, хотя и порядком закопченный, валялся на полпути между пожарищем мобиля и ползущим Йомом.

Видимо, поначалу он рассчитывал прихватить контейнер с собой, на «Скорту». Но потом передумал.

До моего слуха донесся вой полицейских сирен и родное металлическое грюканье. С трудом ворочая шеей, я проявил любознательность.

Мама моя дорогая!

Со всех сторон ограждения двадцать четвертую зону окружали люди в экоброне. Не менее трех десятков «Сьюздалей» глядело на «Скорту» со всех сторон. А по въездному серпантину ползла… целая колонна бронетехники с опознавательными знаками марсианских Сил Самообороны!

«А вот теперь „Скорта“ благополучно включит планетарные двигатели, обставив всю эту банду, поспевшую к шапочному разбору. Жаль, что во время ее взлета я скорее всего поджарюсь, как гренок, брошенный в доменную печь!»

На мгновение зона двадцать четыре погрузилась в гнетущую тишину. И если бы не свист планетарных двигателей «Скорты», от которого на моей беззащитной голове загорелись волосы, я бы вообще подумал, что все уже окончилось.

Когда пекло стало просто невыносимым и я наконец-то поднял голову, а случилось это минуты эдак через две, я с удивлением обнаружил, что это был отнюдь не старт «Скорты». А ее взрыв.

Это очень в их традициях – я имею в виду, в центаврианских. Не сдаваться врагу – никогда, ни за что, ни при каких усло…

…Двое в экоброне уволокли меня прочь, в душистые объятия медицинских сестер, наркоза, кондиционированного воздуха.

– А теперь, сениор ван Гримм, мне хотелось бы знать, почему вы сразу не сообщили в полицию или в Управление Оперативной Разведки.

– Ну я ведь уже объяснял лейтенанту Чориари…

– Я ознакомился с вашими объяснениями. Они показались мне неубедительными…

– Чего же вы от меня хотите? Чтобы я повторил еще раз свои неубедительные объяснения?

– Нет. Этого я не хочу. Я планирую услышать от вас более внятный рассказ о том, как получилось, что за несколько дней, которые вы провели рядом со шпионкой Лейлой Кахтан и ее подельницей Джонни Боссик…