— Номера сзади заляпайте грязью! — крикнул он, прежде чем бросить мобильник.

У ребят оставалось не больше минуты.

Он уже не плутал, выходил на финишную прямую. Впереди мерцал опущенный шлагбаум. Мысли прыгали в голове. Таранить штуковину, а потом остаток жизни расплачиваться за разбитый бампер? Да ведь шлагбаум дохлый, — вспомнил он. Символическая штука. Не военная же база, всего лишь символ отгороженности от мира простых людей…

Он надавил на газ. Экий вы, право, непредсказуемый, Александр Борисович… Человек бежал наперерез, размахивал руками. Но Турецкий включил дальний свет, и тот отшатнулся, ослепленный. Шлагбаум треснул, как упругая ветка, даже удара не почувствовалось. Еще сорок метров, и Турецкий летел на улицу. Заработал рулем, выворачивая вправо. Взревел мотор за спиной: подержанные «Жигули» отвалили от бордюра, заблокировали выезд из парка.

«Нехорошо, Турецкий, — думал он, выбираясь из заноса, — думаешь, твои мозги нужнее стране, чем мозги Бориса и Нагибина?»

Он до упора выжал газ, долетел до пересечения с ближайшим переулком, въехал в какой-то кустарник, погасил фары. Вывалился из машины, отбежал шагов на десять и в изнеможении упал на голую землю.

По улице пронеслась машина. Он проводил глазами габаритные огни, закрыл глаза. Казалось, целая вечность канула. Опомнился, запаниковал, стал обхлопывать карманы. Вспомнил, что телефон остался в машине, побежал к транспортному средству.

— Борис, у вас все в порядке?

— Нормалек, Александр Борисович, — усмехнулся оперативник. — Выдержали удар. Не волнуйтесь, они так и не поняли, кто мы такие. Поорали, мы медленно отъехали, вы же просили совсем немного времени?

— Да, Борис, спасибо… и Олегу Петровичу передавай благодарность. Вы молодцы. В восемь утра будьте на связи, может образоваться интересная работка.

— А у вас точно все в порядке, Александр Борисович? С таким голосом, как у вас, люди обычно умирать собираются.

— Ерунда. Устал я чего-то…

Турецкий остановился у ярко освещенной витрины круглосуточного магазина, вышел из машины, осмотрелся. Меньше всего бы хотелось встречаться с нарядом милиции. Нашел фонарик в бардачке, исследовал передний бампер. Отлегло от сердца — небольшая царапина. С собственным телом было посложнее. Болело в нескольких местах. Изображение в зеркале наводило на размышления о прародителях человека. Он сел в машину, закрылся, позвонил домой. Ирина схватила трубку. Супруга явно была не в настроении.

— На кого ты там кричишь? — насторожился Турецкий.

— На кота, — призналась Ирина. — Он производит опись нашего с тобой совместно нажитого имущества. Как твои девочки?

— Девочки выше всяких похвал, — пробормотал Турецкий. Кажется, он начинал стремительно засыпать.

— Замечательно, — хмыкнула супруга, — если ты считал меня своей совестью, то можешь считать, что у тебя ее больше нет.

— Ты шутишь?

— Да шучу я, шучу, — проворчала Ирина. — Чувствую, как ты устал. Все нормально?

— Все хорошо, — прошептал он. — Устал зверски. Настроен на философский лад. Скажи, Ириша, сколько вещей тебе нужно для счастья?

— Странный вопрос, — Ирина задумалась. — Думаю, две.

— Какие?

— Ну… муж. И все остальное.

Он засмеялся.

— Хорошо, сейчас приеду. Будет тебе муж.

Но судьба в ту ночь отмерила еще одно испытание. Въезжая во двор, он шестым чувством постиг, что происходит неладное. Прислушаться к интуиции стоило. Не всегда она оправдывала ожидания, но случалось. Внутренний глас повелел остановиться у соседнего подъезда, и он остановился. Завел машину в пустующий «карман», погасил фары. В тот же миг из арки напротив подъезда тихо вырулил здоровенный джип, подкатил к дому. Вышли трое. Лиц не видно, но по силуэтам понятно, что ребята не инвалиды. Постояли у подъезда примерно минуту, мерцали огоньки сигарет, потом по одному втянулись в дом. Какой же он дурак! От того же Павла они узнали его фамилию, частной ищейки Турецкого. А уж вычислить место проживания…

— Ириша! — он с трудом дождался, когда она возьмет трубку. — В квартиру поднимаются трое бандитов, дверь не открывай! Не подходи к ней, ничего не спрашивай, выключи везде свет!

— Ай, как некрасиво, Турецкий, — заволновалась Ирина. — Снова твоя работа вламывается в наше с тобой личное счастье?

— Сделай, как я сказал, и ни о чем не спрашивай. Постараюсь принять меры. Будут взламывать дверь, звони — прибегу.

Он подавил желание совершить подвиг, то есть бежать за парнями и разделаться с ними на лестничной клетке. Без гадалки понятно, кто с кем разделается. Желание позвонить в милицию он тоже подавил. Набрал Меркулова.

— Ты где? — без преамбул вопросил Меркулов. — Слава богу, он не спал, будить не пришлось.

— В экстремальных условиях, — объяснил Турецкий. — У меня две новости, Костя. Начну с плохой. Я спалился. Произошла роковая случайность, и теперь специально подготовленные ребята осаждают мою квартиру.

— Идиот! — взревел Меркулов. — Я так и знал! Я чувствовал, что на тебя нельзя положиться! Я был уверен, что ты нас всех подведешь под монастырь!

— Тихо, Костя, тихо, твоему богатырскому сердцу нельзя волноваться.

— Что произошло? Рассказывай, — Меркулов сбавил обороты. Видимо, он мысленно уже готовился к подобному раскладу.

Турецкий обрисовал ситуацию в трех словах.

— Выручай, Костя, геройствовать не хочется. Вытягивай меня из дерьма. Если вдуматься, ничего особо пакостного я не совершил. Ну, намял бока двум неумехам, сломал шлагбаум… Чепуха.

— О, боже, ведь ты же опытный оперативник!.. — завыл Меркулов.

— Да, я опытный, — перебил Турецкий, — Надо мной в жизни провели множество опытов. Спасай, Костя. С меня коньяк.

— С тебя коньячный завод! — взревел Меркулов, но Турецкий уже отключился.

Пять минут он чувствовал себя, как на иголках. Рядом с соседним подъездом ничего не происходило. Наконец, позвонила Ирина. Она шептала, голос звучал глухо, словно она сидела под кроватью.

— Эй, Турецкий, ты здесь?

— Где они?

— Не знаю, Мурка. Я спряталась в кладовку, страшно, сижу, зубами стучу… Они звонили в дверь. Долго, у меня уши опухли все это слушать. Но вроде не выламывают…

— Хорошо, Ириша. Я уже запустил механизм по нашему спасению.

— Вот всегда так с тобой, Турецкий — и весело, и страшно…

Несколько минут прошли в нервозном ожидании. Потом на связи образовался Меркулов.

— Не знаю, Турецкий, возможно, какое-то время ты еще протянешь. Но чтобы я еще когда-нибудь с тобой связался…

— Спасибо тебе огромное, Константин Дмитриевич.

— Да иди ты… Что ты там говорил про хорошую новость?